царскую семью действительно надобно будет спасать.
Откинувшись на спинку кресла, Владимир Михайлович посмотрел на озадаченного Диму снизу-вверх, однако в его взгляде молодой человек не заметил недовольства. Князь просто предостерегал его, давал совет.
— Значит, будем действовать осторожно, — согласился Дима.
Наблюдая за князем, он с радостью отметил про себя, что Волконский, похоже, верит ему, а проверка — это всего лишь формальность.
— Очень осторожно, — кивнул Владимир Михайлович. — Чтобы не породить ненароком еще одну успешную террористическую организацию, которая решит устроить подобное взрыву на Аптекарском острове[3].
Дима издал радостный возглас и хлопнул в ладоши, чем напугал Владимира Михайловича. Вздрогнув, князь удивленно воззрился на молодого человека.
— Столыпин! — воскликнул Дима. — Ну конечно, Столыпин! «Дайте России двадцать лет внутреннего и внешнего покоя, и вы её не узнаете»[4]. Как же я раньше не додумался до этого!
— До чего? — Волконский приподнялся в кресле, внимательно глядя на Диму. — И причем тут Столыпин?
— При том, что он — надежда Российской империи. Его политика подразумевала две важные цели: сначала успокоение, а потом реформы, — затараторил Дима. — Именно он жестоко расправлялся с революционерами, чтобы подарить стране время для проведения необходимых реформ. Вот поэтому нам нужно начать именно с него. Вернее, с предотвращения его убийства. Вот он — переворотный момент. С его смертью революция начала набирать обороты и остановить это было уже некому. — Глаза молодого человека горели как у безумного — так он был вдохновлен.
— На Столыпина снова произойдёт покушение? Когда? — обеспокоенно вопросил князь, не сводя взгляда с Димы.
— 14 сентября 1911 года. В Киевском городском театре. Вместе с ним будет Николай II.
— Кто убьет?
Дима облизнул пересохшие губы и назвал имя:
— Дмитрий Богров. Секретный сотрудник охраны.
— Местный или из Киевской губернии?
— Из Киевской.
— Что ж, тогда… — Волконский не успел договорить, как дверь комнаты распахнулась и на пороге возникла запыхавшаяся Вика.
Дима удивленно взглянул на сестру, за спиной которой стояла еще и жена Волконского. Князь тоже порядком удивился этому внезапному появлению.
— Что случилось? — спросил Дима, глядя на взволнованную Вику.
В этом нелепом платье она выглядела как маленькая девочка, еще и глаза округлились, будто она чего-то испугалось. Внутри у молодого человека все сжалось от волнения за сестру.
— Димка! Волконские знают дядьку, который командует ВВС! — с запалом начала тараторить Вика. — Давай расскажем ему про аварию, пусть он отменит праздник, и ничего не случится. Или проверит исправность самолета. Ты же говорил, что будут жертвы, так? Давай предотвратим их! Мы же можем!
Обдумывая слова сестры, Дима посмотрел на князя, чей взгляд был направлен на Вику. Молодому человеку было очень интересно, что он думает насчет ее предложения. С одной стороны, это гуманно и благородно, но с другой это не докажет их правоту. Однако был еще инцидент с чумой…
— Девочка права, — вдруг произнес Владимир Михайлович. — Молчать нельзя, катастрофа все же. Я как-то не подумал…
— Надо Александру Михайловичу осторожно намекнуть, — подала голос стоявшая за спиной Вики Анна Николаевна.
— Намекну. Сегодня же и намекну, — кивнул князь и, повернувшись к Диме, спросил: — А что конкретно случится, и кто погибнет?
— Лев Мациевич. Его самолет буквально развалится на куски в воздухе.
Анна Николаевна тихо ахнула и прижала ладонь ко рту. Вика решительно смотрела на брата, и Дима не мог не отметить, как радует его блеск в глазах сестры. Молодой человек был уверен, что Вику переполняют те же чувства, что и его. Онидействительномогут изменить прошлое.
[1] Евно Азеф — революционер-провокатор, был одновременно руководителем партии эсеров и секретный сотрудник Департамента полиции.
[2] Борис Савинков — руководитель Боевой организации партии эсеров.
[3] Покушение в 1906 году эсеров-максималистов на премьер-министра Петра Столыпина, в результате которого пострадало около ста человек, 30 из которых погибло.
[4] Слова Петра Столыпина из его интервью корреспонденту саратовской газеты «Волна».
— Авиакатастрофа 7 октября? Откуда такие сведения? — У великого князя Александра Михайловича был звучный и властный голос, который полностью соответствовал его суровому и статному виду. Жаль, что в замочную скважину я не могла видеть ни его, ни Владимира Михайловича с Димкой.
— Из весьма надежных, ваше высочество, — ответил Волконский.
— Готовится террористический акт с целью дискредитации царской власти?
— Не исключено.
Послышался вздох и звон бокала.
— И все же мне весьма любопытен источник, — произнес великий князь так тихо, что я сильнее прижала ухо к замочной скважине. Если кто-то из гостей увидит меня в таком положении, то Анна Николаевна будет долго меня отчитывать. Но не подслушать я не могла.
— Эти сведения привез я, — раздался голос брата. — В Париже у меня была тайная миссия: выслеживать революционеров.
Я еле сдержалась от возмущенного возгласа. Что за чушь он городит? Тайная миссия? Ну все, накрылся наш план по спасению Льва Мациевича медным тазом — великий князь точно не поверит Димке и Волконскому.
— Значит, вы, господин Рудомазин, решили продолжить дело своего родителя? Похвально. — В голосе великого князя проскальзывало уважение. — Что ж, тогда я прикажу проверить все летательные аппараты, которые будут демонстрироваться на праздновании воздухоплавания. Вот только…
Увы, дослушать его я так и не смогла. За моей спиной внезапно раздался веселый детский голос:
— Вика! Вот ты где!
— Ш-ш-ш! — шикнула я, прижав указательный палец к губам.
Серо-голубые глаза десятилетнего Никитки округлились. Сын великого князя — великий княжич? — послушно замолчал и шагнул ко мне. Мы оба притаились, но за дверью уже слышались тихие смешки и звон бокалов.
— Вот же блинский блин! — шепнула я, от досады закусив губу.
— Блинский блин? — озадаченно произнес Никитка. — Что это?
— Пойдем, я тебе объясню.
Взяв мальчишку за руку, я вернулась в комнату, которая сегодня в доме Волконских служила детским садом и была заполнена детьми великокняжеской четы Романовых, которые, как сказала Анна Николаевна, «наконец оказали нам честь отобедать с нами и провести вечер в наших скромных апартаментах».
Мы с Димкой ждали этого визита почти месяц! Я-то думала, что Волконские позовут Романовых, и те придут к ним уже через пару дней, но чтобы почти через месяц — это, конечно, ни в какие ворота. Однако иного выхода не было. Пришлось ждать Романовых и попутно изучать этикет и быт дворянского сословия, в которое мы с Димкой невольно вошли.
— Иди, поиграй со своими братьями, — я выпустила руку Никитки и устало опустилась на софу рядом с его сестрой Ирэн, которая была старше меня всего на два года, но казалось, что на все десять — так взросло она себя вела.
— Нет, я хочу узнать
