– Последнее время он его познает, – Терранс не хотел, чтобы эти слова сорвались с языка, но вид Карины Грэм, входящей в зал, почему-то заставил высказать это вслух. Рэм проследил за его взглядом, увидел коварную улыбку Карины, почувствовал, что все ее движения – своего рода провокация с неясными целями.
Ухмылка тронула губы Рэма. Гаскелл заслужил это. Ухмылка перешла в смех при мысли, что подобные маленькие события, повторись они в будущем, сослужат Гаскеллу плохую службу. Маклин угадал мысли сына, почувствовал желание отомстить.
– Она еще не беременна, – теперь настала очередь Гаскелла ухмыляться. – Твоя жена, парень. Ты даже не спросил о ней. Ты не должен обижаться на нее, это я послал тебя искать ее. Тебе оплачено за все испытания, которые ты преодолел, добиваясь ее. Боже! Я бы отдал все, чтобы только быть маленькой мышкой на краю ее брачной постели!
Послышались смешки. Рэму показалось, что вся его жизнь – словно чертова пьеса с моральным душком, которую смотрит каждый житель Скайлета, судит, оценивает. Рэм покраснел от гнева.
– Придержи свой поганый язык, Гаскелл, – выдохнул он с угрозой, глаза засверкали, кулаки сжались. Несколько минут царило напряжение, затем Рэм повернулся и пошел в сторону лестницы.
На полпути он замер. Иден медленно спускалась вниз, шотландская юбка раскачивалась в замедленном ритме. Волосы причесаны и уложены в тугую толстую косу, переброшенную через плечо, а от плеча к талии тянется клетчатая шотландская накидка, открывающая одну грудь, обтянутую тонкой блузкой. А на блузке сияет знак… знак его рода, уютно примостившийся рядом с соблазнительным изгибом. Тоска по женскому телу вспыхнула с новой силой. Еще больше Рэм разозлился, когда все его тело напряглось, едва они поравнялись.
Иден смотрела на мужа, машинально отметив похудевшую фигуру, обветренное лицо… Гнев, который она ощутила еще на дороге, когда он даже не поздоровался с ней, начинал закипать с новой силой. Ей потребовалось все мужество, чтобы сохранить выдержку и достоинство и предстать в главном зале Скайлета. Скорее всего, он не простит предательства и прикажет собирать вещи. Но это, странным образом, не имело большого значения – главное, он жив.
Пронзительный взгляд заставил ее поднять глаза. И в грозном смятении его чувств она прочла ярость, боль и свое неясное будущее. Ее гордая осанка несколько поникла, жаркая волна желания, ясного и сильного, прошла по телу, достигла сердца, груди. По спине пробежали мурашки. Он буквально выворачивал ее наизнанку тяжелым взглядом голубых глаз. Иден ощутила, как кровь прилила к губам от желания прижаться к его рту.
Страсть, серебристые нити которой протянулись между ними, была похожа на вспышки молний, пронзивших зал. Все затаили дыхание, застыв, как зачарованные. Откровенное напряжение лейрда поразило собравшихся, а те, кто раньше были безразличны к Иден, ощутили магию ее обаяния. Рты открылись, глаза выпучились, сердца забились быстрее. Протруби сейчас Святой Гавриил в свой рог, никто бы не обратил внимания.
Огненные кольца в ее глазах превратились в яркое сияние. Голова Рэма пошла кругом, мускулы напряглись, губы дрожали. Он хочет эту женщину! Здесь – перед половиной своего рода и своим непотребным отцом он готов швырнуть ее на пол и поиметь! Ее чары уничтожили гнев. Его гордость, жажда мести разбились на кусочки при первой же встрече. Где гнев, который он копил, месть, которую лелеял? Он, Рэм Маклин, превратился в комок нервов и желаний.
Он с трудом отвел глаза, пронизанный желанием. Немного помедлил, вид его был спокоен, но в сердце бушевала буря. Рэм пошел к лестнице, ведущей в его комнату, с лицом, темным, как ночь, но с губ так и не сорвалось ни одного слова приветствия в адрес Иден.
Она осталась стоять посреди зала, ей было жарко от унижения. Казалось, из нее вынули душу. Все повернулись к ней – кто с нежным вопросом, кто с извинениями, некоторые – разочарованно. Но все заметили, что именно лейрд первым отвел глаза. Когда страсть бушует в воздухе, именно он отказался от борьбы, оставляя Иден оскорбленной и униженной…
Иден пошла в сторону кухни, спина прямая, выражение лица под контролем. Вскоре собравшиеся разошлись, весьма разочарованные. Только Терранс и Карина остались с Гаскеллом, который уже успел немного выпить, пока все в зале были заняты созерцанием встречи молодого лейрда с женой. Он запрокинул голову назад и захохотал, что было встречено удивленными взглядами. Маклин вытер глаза, хохот перешел в икоту.
– Черт! Это обещает быть интересным! – он неожиданно прорычал: – Маккей, где же ужин? Я хочу поскорее съесть что-нибудь!
* * *
Иден дошла до конюшни, прежде чем остановилась и осознала, где находится. Она стояла на каменной дорожке между двумя сараями. Гнев пульсировал в мозгу, ярость застилала глаза. И все равно – даже оскорбленное – желание пронзило сердце, все существо. Иден резко повернулась на каблуках и пошла к замку. Теперь она знает, о каком желании идет речь – желании отомстить.
Она резко вошла в дом, поднялась по лестнице и пошла в комнату Рэма. Свою комнату! Глубоко вздохнула и взялась за ручку, резко рванув дверь.
– И ни слова официального приветствия! Ни проклятия, ни пощечины! – она встала на пороге, руки на поясе, глаза сверкают. – Как ты смеешь?
Рэм, без рубашки, стоял у умывальника, вытирая только что выбритый подбородок. Иден застала его в момент, когда он умывался. Вот она стоит перед ним в накидке цветов его рода, полубезумная, дикая, изменившаяся непонятным образом. И его долго сдерживаемый гнев откликнулся на вызов. Рэм двинулся вперед, сжимая полотенце в кулаке, остановился на расстоянии вытянутой руки.
– И какое же приветствие нужно предательнице, шлюхе, которая отрицает, что у нее есть законный муж и отдает его в руки кровавых наемников?
– Я не сказала ничего, кроме правды, Рэмсей Маклин. Это ты сказал, что мы спим вместе, но вовсе не муж и жена. Ты предал меня, наши клятвы и получил по заслугам!
Значит, она – шлюха, предательница?! Иден онемела от возмущения.
Рэм был разъярен, даже волосы на голове встали дыбом. Он с трудом сдержал гнев. И эта внутренняя борьба заставила Иден содрогнуться. Ах, этот чертов самоконтроль! Ее охватило желание выбить его из колеи.
– Да, я был глуп. Не стоило давать брачных клятв, – хмуро сказал он. – Возможно, я заслужил это унижение как наказание за жадность. Какой урок! Женщины – предательницы, проститутки. Но смеяться ни над собой, ни над своими родственниками я не позволю! Кто ты такая, чтобы носить одежду моего рода? – он презрительно показал на накидку и знак.
Иден растерялась. То, что она носит шотландские регалии, он посчитал оскорблением традиций семьи, которая подарила ей эти знаки!
