— Платье, — произнесла она как можно холоднее. — Я предпочитаю надеть мое.
Он фыркнул.
— Наденьте голубое, дьявол вас побери! — сказал он и захлопнул перед ней дверь.
Филадельфия какое-то мгновение стояла, не зная, что в ней берет верх — злость или здравый смысл, подсказывавший ей быть осторожной, когда она имеет дело с этим человеком.
— Я не поеду.
Она ждала взрыва, не зная, выбросит ли он ее через перила галереи или схватит и изнасилует прямо здесь же. Прошло две секунды. Четыре. Шесть. Десять.
— Вы меня слышали?
Филадельфия отступила на шаг, когда он вновь распахнул дверь. Она решила, что лучше выброситься через перила, чем подчиниться его насилию.
Он стоял, освещенный сзади лампой, высокий, худой, сильный.
— Вы просили найти для вас определенного человека. Я стараюсь сделать это. Даже если вы предполагаете, что Макклод скрывается под вымышленной фамилией. Сегодняшний прием устраивают богатые американцы. Он может оказаться среди гостей. Я полагал, что вы можете захотеть поговорить с ним раньше, чем я убью его.
— Вы нашли Макклода?! — вырвалось у Филадельфии. — Но я не хочу, чтобы вы убивали его.
Он помолчал какое-то мгновение, но воздух вокруг него вибрировал.
— Я не буду убивать его ради вас. Я собираюсь убить его по собственным причинам.
— Я вас не понимаю.
— Я знаю. А теперь одевайтесь, или я уеду без вас.
Филадельфия заторопилась в свою комнату и крикнула Полетт:
— Торопись! Помоги мне одеться! Он не должен уехать без меня!
Спустя двадцать минут экипаж Тайрона свернул с Канал-стрит на частную дорогу, заставленную экипажами, ожидающими своей очереди, чтобы высадить пассажиров перед большим двухэтажным домом, где огни светились в каждом окне.
— Я попрошу вас, мисс Хант, иметь в виду два обстоятельства, — сказал Тайрон, сидя рядом с ней в темноте экипажа. — Этим людям я известен под именем месье Тельфура. Это мое имя в мире бизнеса.
— А какой ваш бизнес?
— Хлопок — американский и итальянский. А теперь заткните ваш хорошенький ротик и выслушайте меня. Вы должны быть самой собой, Филадельфией Хант, сиротой и моей новой подопечной.
— Подопечной? Я уже достаточно взрослая, чтобы находиться под чьей-либо опекой.
Он наклонился и схватил ее за корсаж платья.
— Тогда я представлю вас как свою новую содержанку. Это вас больше устраивает?
— Более всего меня устроило бы, если бы вы вообще не приплетали мое имя к вашему, — ответила она и вздернула подбородок. — Зачем мы должны играть в эти игры?
— Я думал, что вы любите поиграть. — Он легонько пробежал пальцами по ложбинке между ее грудями и улыбнулся, когда она оттолкнула его руку. — Эдуардо любит игры. Макклод любит. Больше года он обретается у меня под носом, и, пока вы не появились, я был уверен, что он мертв. — Он отпустил ее. Не часто случается убивать человека дважды.
Филадельфия твердо решила не давать ему понять, насколько она его боится.
— Почему вы не узнали его?
Тайрон взглянул на нее.
— Я никогда не видел его лица. Сегодня увижу в первый раз.
— Я не понимаю вас.
— Вы это уже говорили. Вы начинаете надоедать мне. Не удивительно, что Эдуардо позволял вам только лежать на спине.
Она с облегчением вздохнула, когда экипаж остановился перед домом. Швейцар-негр во фраке и белых перчатках открыл дверцу и помог им выйти. Она ощущала руку Тайрона на своем локте…
— Не забывайте, кто я, или вы пожалеете, — пробормотал он сквозь зубы.
— О, я знаю, кто вы, — пробормотала она в ответ. — Вы та причина, почему дети молятся по ночам.
Он еще крепче сжал ее локоть.
— Вы ближе к истине, чем можете предположить. А теперь пойдем искать нашу жертву.
В доме было полно людей. Изнуряющий зной не помешал гостям одеться во все самое нарядное. Филадельфия сразу же обратила внимание на то, что дамы одеты в платья из сатина, шелка и кружев, сшитые по последней парижской моде. Они выглядели великолепно и усердно обмахивались веерами. Собственное платье она ощущала как власяницу, надетую на голое тело. Она невольно вспомнила правила поведения, которые внушали в закрытом пансионе, утверждавшие, что дамы никогда не потеют. «В данный момент, — подумала она, — я вся блестящая от пота». Все двери, выходящие на галереи, были распахнуты, чтобы дать проникнуть ветерку с реки, но это не приносило облегчения. Новый Орлеан в августе был не очень подходящим местом для демонстрации мод.
— Пройдемте сюда, — сказал Тайрон. Он не слишком деликатно подтолкнул ее к мраморному камину. Филадельфия мимоходом заметила, что экран убран и вся внутренность камина заполнена корзинами с цветами и карликовыми фруктовыми деревьями, привезенными из оранжерей.
Когда Тайрон остановился перед мужчиной и женщиной средних лет, Филадельфия не без удивления заметила, как элегантно он поклонился, обратившись к мужчине:
— Добрый вечер, полковник де Карлос.
— Тельфур! Я и не знал, что вы вернулись.
— Только приехал. — Тайрон повернулся к жене полковника, маленькой женщине с безупречной кожей и густыми темными волосами, уложенными так, как это было модно лет десять назад. — Миссис де Карлос. — Тайрон взял ее руку и поднес к губам. — Вы, как всегда, очаровательны.
Темные глаза дамы вспыхнули от удовольствия и перешли с Тайрона на Филадельфию.
— А вы, я вижу, как всегда, заняты. Вы познакомите нас?
Тайрон кивнул.
— Конечно. — Он слегка отступил, выдвигая таким образом Филадельфию вперед. — Я весьма рад представить вам мисс Филадельфию Хант, недавно приехавшую из Чикаго. Моя новая подопечная.
На лицах де Карлосов выразилось изумление. Первой нашлась жена полковника.
— Вам поручают опеку над молодой леди?
— Фелис! — сквозь зубы произнес полковник и укоризненно глянул на жену. Потом он покровительственно посмотрел на Филадельфию. — Моя жена хотела сказать, что месье Тельфур взял на себя дополнительную ответственность. Он такой занятой человек, который редко проводит в городе больше нескольких недель. Но теперь, я полагаю, все изменится при наличии такой опекаемой. Ваша племянница?
Тайрон вел себя вполне изысканно.
— Дочь недавно скончавшегося коллеги. Конечно, я берусь не за всякое благотворительное дело.
Он неожиданно улыбнулся, с видом человека, выдавшего хорошую шутку, которую никто, кроме него, оценить не может. Филадельфия поняла это, бросив взгляд на чету де Карлосов, убедилась, что и они это поняли.
Испытывая сочувствие к этой смущенной молодой женщине, Фелис де Карлос положила свою маленькую мягкую руку на руку Филадельфии.
