Ничего не происходит просто так, без решительной помощи.
Как странно было наблюдать, с каким удовольствием София Далби помогала девушкам из хороших семей, например, собственной дочери, добиваться обесчещивания. Но невозможно отрицать очевидное.
Странной она была женщиной. София была обворожительна. Он хотел ее. Однако загвоздка была в том, что завоевать ее — очень непростая задача. Она была не из тех, кого можно было легко получить и с легкостью управлять. Зато София очень легко управляла другими, свидетельством чего были выходившие в данный момент из ложи Луиза Керкленд с абсолютно развалившейся прической и лорд Генри Блейксли.
Он не настолько горд, чтобы отказаться учиться у лучших, а Софию, бесспорно, можно относить к лучшим. Руан хотел ее. И намеревался добиться. Для этого нужно было только смотреть и учиться, София сама указывала путь. Именно с этой мыслью лорд Руан покинул театр.
Он пришел один и ушел также один, хотя уже начинал обдумывать, не стоит ли появиться с женщиной, чтобы наверняка привлечь внимание Софии.
Какая женщина взбесила бы ее больше всего? Он усмехнулся, так как это была самая смешная мысль из тех, которые забавляли его всю эту неделю.
Элинор наблюдала за индейцами у себя дома и испытывала такой восторг, что едва могла дышать. Самые настоящие индейцы у нее дома, и ей удалось как следует их рассмотреть. Все, что о них говорили, оказалось правдой.
Это была красивая раса. Абсолютная правда. Они были дикарями и в одежде, и в манерах. Тоже правда.
Они были скрытны и беспощадны. Очевидная правда, ведь они тайно проникли в ее дом и держали их в плену так, что даже никто из прислуги об этом не знал.
Великолепная работа. Она была глубоко потрясена. У Элинор и в мыслях не было, что они могут причинить ей физический или какой-либо моральный вред, потому что эти мужчины, такие дикие, были родственниками Софии Далби, а она была графиней, и, ей-богу, разве нужно остерегаться родственников графини?
— Хоксуорт, — понизив голос, сказала Амелия, чтобы ее никто не расслышал, хотя, конечно, ее слышали все, — сделай что-нибудь.
— Что ты предлагаешь? — поинтересовался Хоксуорт совершенно обычным голосом, что тотчас взбесило Амелию.
По наблюдениям Элинор, у Амелии с братом были особенные отношения. Амелия была спокойнейшей и тишайшей из всех женщин, в любой ситуации и в любом обществе. Разумеется, она была так же тактична и добра с Луизой. Пожалуй, Элинор лучше всех знала, насколько это сложно. А вот с Хоксуортом Амелия совершенно теряла дар самообладания и кротости. Конечно, Хоксуорт сильно раздражал, Элинор не могла с этим спорить, но Амелия полностью теряла чувство, юмора и терпимость в его присутствии.
У самой Элинор с Луизой было то же самое. Конечно, она искренне надеялась, что их отношения улучшатся, когда Луиза выйдет замуж, потому что тогда, очевидно, они будут видеться гораздо реже.
— Вы ее сестра, — обратился к Элинор один из индейцев.
Он был младшим из трех сыновей, и у него были самые поразительные голубые глаза. Его ноги как-то чересчур привлекали внимание, темная грудь ясно виднелась под распахнутой рубахой. Что ж, он был практически обнажен. Элинор не могла оторвать от него глаз. Слава Богу, она выросла в таких условиях, которые никак не стесняли ее исследовательских порывов. Она очень интересовалась индейцами в целом и этими — в частности. Особенно интересен был тот, кто стоял сейчас перед ней.
Он был очень, очень красив, как-то изумительно дико.
У нее даже мурашки побежали по коже.
— Чья сестра? — тихо переспросила она, потому что, исследуя что-либо, она не привыкла демонстрировать тете Мэри многообразие своих интересов.
— Другой рыжеволосой, — сказал он, — Луизы. У вас такие же волосы.
На самом деле ее волосы были не совсем такие; они были темнее, чем огненно-рыжие волосы Луизы, и совершенно прямые, в то время как волосы Луизы сильно завивались. Но, да, у них обеих были рыжие волосы. Она даже подумала, не может ли такого быть, что все рыжеволосые с белой кожей для индейцев на одно лицо.
— Леди Элинор Керкленд. А вы?
— Мистер Мэтью Грей, — сказал он.
— Но это же не ваше настоящее индейское имя! — выпалила она, потому что, и правда, разве не было бы так мило, если бы у него было такое великолепное имя, как, например, Быстрый Волк, Высокое Пламя или что-нибудь вроде этого?
— В самом деле? — спросил Мэтью, и потому, какими серьезными были его голос и выражение лица, она поняла, что он смеется над ней.
Странно, но, думая об американских индейцах, Элинор никогда не представляла, что у них есть чувство юмора, и, разумеется, в своих тайных мечтах, никогда не могла подумать, что американский индеец вздумает смеяться над ней.
Иногда реальность слишком разочаровывала.
— Естественно, нет, — сказала она с невероятным чувством собственного достоинства.
В конце концов, она прочитала все про индейцев, в том числе целую главу об их именах, хотя, допустим, это и была короткая глава в очень старой книге. И все-таки.
— Хорошо известный факт, что индейцы как северного, так и южного континента наделяют своих отпрысков значимыми именами личного характера, — пояснила она.
— Мэтью Грей не значимое имя? — поинтересовался он.
И снова становилось очевидным, что он высмеивает ее. Она не находила в этом ничего хоть сколько-нибудь занимательного, и ей все больше и больше становилось понятно, почему Луиза не хотела обсуждать родственников Софии.
Они были, как оказалось, чрезвычайно непредсказуемы.
— Не в том смысле, как хотелось бы, — сказала она. В самом деле, ему что, нужна инструкция по обычаям и привычкам своего собственного народа? Какая нелепость. — К примеру, как зовут вашего отца?
— Мистер Джон Грей, — торжественно ответил Мэтью.
Что же еще она могла услышать в ответ?
— Я хотела сказать, как вы его зовете?
— Я не часто его зову. Обычно он меня зовет, — любезно ответил Мэтью.
Это очень раздражало.
— Ну, хорошо, а что касается ваших братьев? Они ваши братья?
— Ага, — подтвердил он. — Джордж — старший, а Младший — младший. Я самый младший.
— Ах да, Младший, — сказала она, обрадовавшись, что это было уже ближе к делу. — Итак, откуда же произошло это имя?
Мэтью удивленно взглянул на нее и сказал:
— Потому что он — Джон Младший. Младший по сравнению с Джоном, его отцом.
Боже, как это раздражает.
— Мэтью, — крикнул Джон старший через комнату, — подойди сюда!
Мэтью повернулся и отошел, оставив ее без любезностей и извинений. Младший и Джордж уже стояли рядом с отцом — Джоном Греем, если только настоящий индеец вообще может носить столь обычное имя, и дружно смотрели на тетю Мэри. Это было очень своеобразно. Даже Хоксуорт сидел на диване довольно ровно, а этого он не делал уже лет десять.
