— Я вижу, что все спасаются бегством. Кто же сражается? — спросил он.
— Сражается только один индус... — ответил сипай.
— Где он?
— Возле крепости, — ответил сипай и побежал дальше.
Романондо Свами поспешил туда. Сражение уже завершилось, грудами лежали трупы англичан и индусов. Свами начал искать среди них Протапа.
Вдруг до него донесся глухой стон. Романондо оттащил несколько трупов и под ними увидел Протапа — раненого, но живого!
Романондо Свами принес воды и омыл лицо умирающего. Протап узнал его, попытался сложить руки для приветствия, но не смог.
— Благословляю тебя! — сказал Романондо Свами. — Ты должен выздороветь.
— Выздороветь? Теперь выздоровление придет уже скоро, — с трудом проговорил Протап. — Коснитесь моей головы прахом с ваших ног.
— Ведь мы просили тебя не делать этого, зачем же ты вступил в неравную битву? Скажи, это все из-за Шойболини?
— Почему вы так думаете? — тихо проговорил Протап.
— Когда вы с ней разговаривали, мне показалось, что безумие ее прошло, но тебя она не забыла.
— Шойболини сказала мне, что в этом рождении я не должен с ней встречаться, — сказал Протап. — И я понял, что, пока буду жив, Шойболини и Чондрошекхор не будут счастливы. А разве я могу мешать счастью тех, кого люблю больше всего на свете, счастью тех, кто сделал мне столько добра. Поэтому, несмотря на запрет, я поспешил сюда, чтобы умереть. Если бы я остался жить, сердце Шойболини могло бы когда-нибудь заколебаться... Поэтому мне лучше уйти.
Романондо Свами заплакал. До сих пор никто никогда не видел слез в его глазах.
— В этом мире только ты один по-настоящему исполнил обет помощи ближнему, — сказал он. — Мы же только лицемерим. Я уверен, что в другом мире ты обретешь вечное блаженство. — Он помолчал немного, затем продолжил: — Сын мой! Я разгадал твое сердце. Даже победу над всем миром нельзя сравнить с твоей победой над собой. Ведь ты любил Шойболини!
Умирающий Протап засмеялся громко, словно безумный, и этот смех напомнил рычание проснувшегося льва.
— Что ты можешь понять, саньяси! Да и вообще, кто в этом мире способен понять мою любовь? Я любил Шойболини целых шестнадцать лет! И за все это время я не знал грешных мыслей, у меня было только одно желание — пожертвовать своей жизнью во имя любви. День и ночь это чувство наполняло каждую клеточку моего существа. Никто из людей не знал этого и никогда не узнал бы! Зачем вы заговорили о любви в мой смертный час? Я расстаюсь с жизнью, потому что в этом рождении мне не видать счастья. Моя душа не спокойна, кто знает, что может случиться с сердцем Шойболини? Для нее нет иного спасения, кроме моей смерти. Поэтому я умираю... Теперь вам известна моя тайна, вы мудрый, вы знаете все законы, скажите, есть ли искупление моему греху? Виновен ли я перед богом? А если виновен, достаточно ли этого искупления?
— Этого я не знаю, — ответил Романондо Свами. — Человеческие знания здесь бессильны, а закон безмолвствует. Кроме бога, властелина того мира, куда ты идешь, никто не ответит тебе. Одно могу я сказать: если победа над своим чувством — добродетель, то тебе суждено вечное блаженство; если умение подавить свои страсти — добродетель, то сами боги не могут быть добродетельнее тебя; если тот, кто помогает ближнему, достоин рая, то ты достоин рая больше, чем Дадхичи[124]. Я молю бога только об одном, чтобы в следующем рождении я смог бы так же, как ты, побеждать свои чувства...
Романондо Свами умолк. Жизнь Протапа постепенно угасала. Он лежал на душистом травяном ложе, словно сияющее золотое дерево.
— Прощай, Протап! Ты уходишь в бесконечный мир, где уже не нужно подавлять свои чувства, где красота не подчиняет себе человека и где в любви нет греха. Иди же в тот чудесный мир, где и красота, и любовь, и счастье бесконечны, где счастье и добродетель едины. Иди в тот великий и таинственный мир, где душа каждого страдает от печали ближнего, где каждый охраняет добродетель другого и восхваляет его победы, где никому не приходится жертвовать своей жизнью ради любимого. Там, даже если сотни тысяч Шойболини склонятся к твоим стопам, ты уже не захочешь любить их...
В Бенгалии женщины часто моют голову песком или речным илом.
Шива — одно из главных божеств индуистской триады: Брахма, Вишну.
Брахман — представитель высшей касты в Индии; здесь — знаток вед, священных книг индуизма, астрологии.
Хузур — господин.
Лакшми — богиня счастья и красоты, супруга Вишну.
Яма — бог смерти и правосудия, повелитель подземного царства.
Каста писцов.
Брахма-Самадж — религиозно-философское общество, основанное Раммохоном Раем в 1828 году.
«Тоттободхини Потрика» — религиозно-философский журнал, основанный в 1843 году отцом Рабиндраната Тагора Дебендронатхом Тагором и известным писателем и ученым Окхойкумаром Дотто. В журнале получали широкое освещение вопросы литературы, науки, философии, древней истории.
Саньяси — отшельник, живущий обычно подаянием.
Мриданга — маленький барабан.
Вишнуитка — поклонница бога Вишну.
Равана — могущественный десятиголовый демон, властитель Ланки (Цейлона).
Онтохпур — женская половина дома.
Дашротхи Рай (1804-1857) — популярный в Бенгалии автор панчали — своеобразных частушек.
Шондеш — сладости, изготовленные из творога и сахара.
Радха — возлюбленная Кришны, одного из земных воплощений бога Вишну.
«Киртон» — ритуальные лирические песни, прославляющие бога Кришну.
Здесь и далее стихи в переводе Вл. Микушевича.
