– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, если не возражаете.
Выражение лица надзирательницы не изменилось, но было ясно, что эта идея явно не показалась ей привлекательной.
– А мне какая от этого выгода?
– Я готова бесплатно осмотреть ваших воспитанников и дать рекомендации, если понадобится.
– Нам не нужен врач. Сестры милосердия приходят к нам три раза в неделю, они и ухаживают за больными, – заявила миссис Лич и хотела уже закрыть дверь перед их носом, но Хелен, вдруг, протягивая монетку, сказала:
– Вот, пожалуйста, возьмите за беспокойство.
Рука надзирательницы сразу потянулась за деньгами, а когда она увидела, что это полкроны, глаза на лоб полезли. Отступив назад, миссис Лич распахнула дверь и впустила посетительниц внутрь. Они вошли в холл, с одной стороны которого располагались кабинеты и хозяйственные помещения, а с другой – детские палаты. Дверь в одну была открыта, и оттуда доносился крик младенца. Взад и вперед по палате ходила женщина с грудным ребенком на руках, пытаясь его успокоить. Прямо перед собой Хелен увидела распахнутые двустворчатые двери столовой. Там за длинными столами сидели дети, и было слышно, как множество ложек скребут по дну мисок.
– У вас есть минут десять, – сказала миссис Лич, сверяясь с карманными часами. – Вам хватит этого времени?
Несколько любопытных воспитанников соскочили со скамеек и подбежали к двери, во все глаза глядя на посетителей.
– А ну быстро за стол! – прикрикнула на детей надзирательница, и они поспешили обратно. Повернувшись к доктору Гибсон, миссис Лич устало покачала головой. – Они все свято верят, что родители когда-нибудь вернутся за ними. Каждый раз, когда к нам приходит посетитель, они с надеждой выбегают посмотреть, не к ним ли…
– Сколько у вас в приюте детей? – спросила доктор Гибсон.
– Сто двадцать мальчиков, девяносто семь девочек и восемнадцать младенцев, – не задумываясь, ответила надзирательница.
Хелен заметила, что из-за косяка выглядывает девочка с очень светлыми, неровно подстриженными волосами, которые торчали во все стороны и придавали ей вид общипанного цыпленка. Малышка тоже впилась взглядом в незнакомую тетю.
– А бывает, что матери возвращаются за своими детьми или навещают их? – спросила доктор Гибсон.
– Бывает, – с мрачным видом ответила миссис Лич. – Эти сучки использую приют как бесплатную ночлежку. Приводят сюда детей, сами исчезают, а потом возвращаются, когда им заблагорассудится. Мы называем их «туда-сюда». Чтобы учреждение не превратилось в проходной двор, совет попечителей сделал процедуру приема детей в приют и выхода из приюта настолько сложными, насколько это возможно, добавив тем самым работы мне и сотрудникам.
Заметив, что девочка сделала несколько неуверенных шагов в сторону Хелен, надзирательница впилась в нее гневным взглядом и взорвалась:
– Я что сказала? Марш на место!
Девочка, глядя на Хелен широко раскрытыми испуганными глазами, пролепетала:
– Мама?
Малышка вдруг со слезами бросилась вперед и вцепилась в юбки Хелен, снова и снова повторяя:
– Мама…
Какой бы хрупкой и маленькой ни была, девочка чуть не сбила с ног Хелен, и той едва удалось сохранить равновесие. Малышка вдруг принялась отчаянно дергать свои и без того короткие волосы. Хелен наклонилась, чтобы остановить ее, их пальцы соприкоснулись, и крошечная ручонка вцепилась в руку с такой силой, что стало больно.
– Чарити! – воскликнула миссис Лич. – Убери свои грязные лапы от леди!
Надзирательница попыталась забрать ребенка и оттащить от посетительницы, но Хелен заслонила девочку собой.
– Девочку зовут Чарити? – быстро спросила доктор Гибсон. – Чарити Уэнздей?
– Да, – удивленно сказала дама.
– Интересно, что заставило ребенка… – Хелен изумленно покачала головой, поворачиваясь к Гаррет, и замолчала, глядя на девочку сверху вниз. – Малышка, должно быть, обратила внимание на цвет ваших волос… Боже правый…
Хелен уже осознала, как они с Чарити похожи: темные брови и ресницы, светло-серые глаза, светлые волосы. В этой девочке она увидела себя в детстве: такую же неприкаянную, никому не нужную…
Малышка обхватила Хелен ручонками, прижалась всем худеньким тельцем, подняла свое грязное личико. И такой надеждой светились эти глазенки, что у Хелен потекли слезы. «Ты здесь. Ты пришла за мной. Значит, я кому-то нужна…» – казалось, говорило все ее существо.
В детстве Хелен, наверное, тоже мечтала о чем-то подобном… Впрочем, она не могла вспомнить. Сквозь гул в углах она слышала, как надзирательница требовала объяснить, что происходит и чего они хотят от Чарити. Доктор Гибсон спокойно и обстоятельно отвечала на ее вопросы. Дети в столовой забеспокоились, повскакивали с мест и принялись наперебой что-то кричать. Услышать что-либо в таком было шуме невозможно, и Хелен взяла Чарити на руки.
Ее худенькое тельце было легким, почти невесомым. Девочка обхватила Хелен руками и ногами, цепляясь за нее, как обезьянка. Ребенка необходимо было срочно вымыть, а приютскую одежду – синее саржевое платье и серый передник – сжечь, потом как следует накормить.
И тут ее стали одолевать мысли о документах, которые могут потребоваться, чтобы забрать ребенка из сиротского приюта. Кроме того, что она скажет леди Бервик, когда приведет в Рейвенел-хаус единокровную сестру?
Ясно было лишь одно – Чарити здесь она не оставит.
– Я Хелен, твоя старшая сестра, дорогая, – сказала она девочке. – Если бы я знала, что ты находишься здесь, пришла бы за тобой раньше. Мы поедем домой.
– Прямо сейчас? – спросила малышка, крепче прижавшись к ней худеньким тельцем.
– Да, прямо сейчас.
Только в этот момент, с маленькой девочкой на руках, Хелен поняла, что вся ее жизнь изменилась навсегда, как направление движения поезда, перед которым перевели стрелку. Ее охватило смятение… потом она почувствовала страх: ведь никто, даже Кэтлин, не одобрит ее поступка. А главное, Хелен понимала, что потеряла Риза, и каждый ее шаг уводил все дальше от него…
К горечи примешивалась нотка радости от того, что Чарити будет с ней: осознание собственной правоты хоть как-то утешало, – только вот Риза она потеряет навсегда и больше такого не встретит.
Громкие женские голоса вывели Хелен из задумчивости. Доктор Гибсон и надзирательница сцепились не на шутку в горячем споре.
– Миссис Лич! – воскликнула Хелен, привлекая их внимание.
Женщины замолчали и повернулись к ней.
