Почему?
Ноги Ру Шаня ослабели, и он упал на коврик для молитв. В его движениях не было осознанной воли, он действовал по мановению небесной руки. Он прижался лбом к плетеной циновке и стал изливать свою муку.
Бесполезно.
Ру Шань не знал, сколько времени он пробыл в таком положении. Он поднялся, когда прибыл гонец от Фу Де, Ру Шань молча выслушал, что Фу Де устроил Лидию в безопасной гостинице, месте, где с пониманием относились к учению тигрицы и дракона. Ру Шань мог пойти туда, если пожелает.
Но он не мог. У него не было ясного видения своего пути. Ему было нечего предложить Лидии. Конечно, по китайским законам он мог силой притащить ее домой, в ход могли пойти даже кандалы. Но Ру Шань знал, что это будет на руку злым силам, охватившим семью Чэней. Лидия должна была вернуться по доброй воле, иначе вся работа, которую она сделает для них, будет проклята.
Он задумался, его брови нахмурились, и лицо приобрело такое выражение, что посланный Фу Де подросток испугался. Ру Шань даже не осознавал, насколько злобно он выглядел в этот момент. Гонец в страхе убежал, не взяв ни гроша за свои услуги. В голове Ру Шаня промелькнуло воспоминание, от которого он не мог избавиться.
Он вернулся в свою спальню, перед его глазами стояла сцена выкупа Лидии.
Ру Шань заплатил за Лидию, свободную женщину, попавшую в ловушку к хозяйке борделя только потому, что она была красива, молода и наивно доверилась человеку, не разглядев в нем негодяя. Да, Лидию заманили в ловушку, а Ру Шань выкупил ее.
Сейчас не имело значения, что он честно вел себя: кормил, заботился, ухаживал за Лидией, причем лучше, чем за своей первой женой. Да, она пришла к нему по своей воле, стала его женой, открыв ему сердце, в котором горела чистая любовь. Но она не подозревала, что он воспользовался ее трудным положением и вынудил ее выйти замуж.
Его необычное знакомство с Лидией стало началом расплаты за его грехи. Он купил себе женщину, а ему следовало просто освободить ее. И этот грязный поступок замарал всю его последующую жизнь. Он не мог достичь бессмертия, несмотря на то что у него была вся сила инь Лидии. Он не смог спасти положения семьи Чэней, несмотря на то что ее модели стоили огромных денег. И что еще хуже, мужская сила ян стала покидать его. У него не было сил простить своего отца. Ему стыдно было смотреть в глаза своему сыну. Проклятие от его дурного деяния – заточения свободной женщины – постепенно разрушало его жизнь.
Он должен был искупить свою вину. Ему нужно было получить прощение у Лидии и Небес – только это сможет вернуть его на средний путь Дао. Но как? Ответ был прост, и Ру Шань знал его: он должен отпустить Лидию, освободить ее, как того требовали закон и мораль.
Эта мысль ужасала его. Он дрожал всем телом, представляя, что может навсегда потерять ее. Ру Шань все еще верил, что Лидия обладала силой инь, необходимой для того, чтобы он достиг бессмертия. Он также думал, что лишь она способна спасти его семью от нищеты. Как же он отпустит ее и оборвет все нити, связывавшие их? Ведь она, скорее всего, в ужасе убежит от него, как сегодня днем.
Лидия покинет его и никогда не вернется. Он и все члены семьи Чэнь погибнут.
Должен был быть еще один выход. Должен.
Ру Шань решительно вернулся в комнату предков и сел на молитвенный коврик. Он курил фимиам, жег бумажные деньги и даже собственную одежду, желая показать Небу, насколько серьезными были его мольбы. Он не ел, даже не пил воды, а простерся ниц у крошечного алтаря, умоляя, стеная и плача.
Шли часы, и зрело единственно правильное решение.
Он обращал свои молитвы не по адресу. Бесполезно было унижаться, расточая свои чувства и обещания перед Небом, если он не положил их к ногам Лидии. У него не было другого выбора, он не мог избежать веления своей судьбы. Он должен был освободить эту женщину и умолять ее, чтобы она вернулась к нему добровольно.
Когда первые лучи солнца забрезжили на туманном горизонте, Ру Шань встал с молитвенного коврика. Он потребовал, чтобы ему приготовили ванну и его лучшую одежду. Больше он не произнес ни слова. Каждое его действие выглядело как молитва, он все совершал осознанно и торжественно.
Он взял самую лучшую вышивку на шелке, сделанную руками его матери, дорогие масла своей бабушки, нефритовые палочки отца. От первой жены он принял бриллиантовые серьги. Затем он выкопал в саду самое лучшее декоративное растение, которое своими руками вырастил из семечка.
Все это он преподнесет Лидии в надежде, что свяжет ее по рукам и ногам и она не сможет отказать ему.
Его бабушка курила опиум и молча наблюдала за приготовлениями внука. Его первая жена нарядилась, в лучшую одежду и принесла ему вкусные кушанья.
Ру Шань испытывал соблазн, правда, причиной соблазна была вовсе не его жена. Интерес к ней угас с того момента, как он стал на путь нефритового дракона. Она никогда не делила с ним ложе, поскольку он был слишком мал, чтобы разбираться в таких вещах. Его соблазняла еда: он уже два дня ничего не ел. Пар, поднимавшийся из-под крышек, едва не заставил его стать на колени. Но Ру Шань не хотел представать перед Лидией нечистым и позволить своей первой жене увести себя с истинного пути. Поэтому он прошел мимо подноса с едой, переборов свою слабость.
Он устоял. До того момента пока не собрался выходить. В это мгновение он дрогнул.
К Ру Шаню подошел сын и с грустью посмотрел на него, протягивая ему длинный бархатный мешочек.
– Ты не взял мой подарок, отец, – сказал мальчик. Ру Шань не успел произнести ни слова, и Сунь Ран открыл мешочек, извлекая пергаментный свиток. – Это молитвы, – пояснил он, разворачивая пергамент, чтобы показать надписи. – Хоть это и не лучшая моя работа, но я старался.
Ру Шань почувствовал, как его сердце больно сжалось.
– Ты прекрасно владеешь письмом, Сунь Ран. И...– Его голос замер, когда он прочитал одну из надписей. – Это молитва о благоприятном путешествии. – Он проглотил комок в горле. – Зачем ты хочешь дать это моей второй жене? – спросил Ру Шань, стараясь дышать глубоко. Несмотря на то что Сунь Ран был еще ребенком, иногда он понимал вещи, недоступные взрослым. – Ты думаешь, что она уедет? – От этой мысли кровь застыла у него в жилах.
– Я написал это и для тебя, отец, – серьезно ответил ребенок. Он снова поклонился, его маленькое тело пригнулось к земле.
Ру Шань нахмурился, отставляя в сторону корзину с подарками.
– Но я не уезжаю. Я просто хочу помириться с ней. Что бы ни случилось, я вернусь сюда. – Он искренне произносил эти слова, но в глубине души начал сомневаться. Какая тайна была известна его сыну? О чем он, Ру Шань, не знает?
Сунь Ран не ответил, но в его глазах была такая печаль, что Ру Щань не мог поверить, чтобы мальчик восьми лет был способен на столь глубокие чувства. Он снова стал на колени перед своим сыном, сравнявшись с ним в росте, и заговорил:
