– Тогда будет слишком поздно, – произнес Жан-Ламбер, и она знала, что он прав. Всего за одно жаркое влажное лето место захоронения зарастет. А через два-три года уже никто не найдет его следов.
На краю болота показалась тонкая и изящная цапля, белая как снег. Птица взмыла вверх, и Эммануэль, наблюдая за ней, подняла голову и прищурилась от лучей жаркого полуденного солнца. Она думала о том, что все-таки не зря приехала в Бо-Ла – здесь она сможет наконец спокойно поразмышлять о своей жизни, взвесить все обстоятельства.
– Почему ты сделала это, Эммануэль? – негромко спросил Жан-Ламбер. – Почему ты рассказала о нем янки?
Эммануэль опустила взгляд на печальное, сосредоточенное лицо старика и вдруг почувствовала странный холодок, который заставил сжаться сердце и словно остановил кровь в венах.
– Вы ошибаетесь, папа.
Жан-Ламбер вздохнул.
– Тогда это была Клер. – Отложив удочку, он взялся за весло и начал грести, направляя пирогу подальше от прибрежного мелководья. – Филипп рассказал мне, что случилось в тот день в больнице. – Казалось, все внимание старого больного человека занимает работа веслом. – Там были ты, Клер и этот англичанин. После этого Филипп решил поступить в армию. – Внезапно он бросил на нее быстрый взгляд. – Ты знала о том, что после перевозки золота конфедератов в Билокси он хотел участвовать в боях и мечтал погибнуть? Ему надоело жить во лжи, выдавать себя за того, кем он на самом деле не был. – Старик помолчал, и какое-то время был слышен только шум листьев кипариса под ветром и плеск волн, ударяющих в узкий нос пироги. – Это был единственный оставшийся в живых мой сын.
Эммануэль внимательно посмотрела на такое знакомое, дорогое лицо сидящего перед ней человека.
– Папа, – медленно произнесла она, все еще не желая верить в свою догадку. – Это ты убил всех этих людей?
– Сантер погиб по ошибке, – ответил Жан-Ламбер таким спокойным голосом, словно они обсуждали, какие сосиски выбрать. – Ты оступилась, и стрела попала в него. В самом деле жаль.
– Папа, – снова произнесла Эммануэль, но на этот раз ее голос был тверже и увереннее. – Я не выдавала Филиппа.
Жан-Ламбер пожал плечами:
– Это не играет роли. Вы все трое виновны. Это из-за вас Филипп покинул Новый Орлеан и был убит.
Эммануэль молча посмотрела на отделяющую их от берега воду. Еще ни разу они не заплывали так далеко.
– Куда мы направляемся? – спросила она, стараясь не выдать дрожью в голосе свой страх.
– Озеро довольно глубоко на середине. Ты это знала?
Она бросила быстрый взгляд на берег, где, откинувшись спиной на дуб, сидел Батист. Казалось, он спал, надвинув шляпу на лицо. Эммануэль уже собиралась окликнуть его, когда Жан-Ламбер произнес:
– Он тебе не поможет.
И тут она поняла, как он, вернее, они совершали убийство.
– Те двое чернокожих рабочих, которых видел сторож на кладбище, – сказала она, – были ты и Батист?
На лице старика появилась слабая улыбка. В его чертах не было ничего негритянского, но годы поездки верхом по тростниковым полям покрыли его лицо и руки загаром, который был не у всякого квартерона.
– Никто не обращает внимания на негров, – произнес Жан-Ламбер, чуть поблескивая голубыми глазами. – Все, что мне было нужно, – это немного старой одежды и широкополая шляпа, которая закрывала лицо. Сторож посмотрел лишь на Батиста и не стал приглядываться ко мне.
– А Чарлз Ярдли? Ты приказал Батисту его убить?
– Батист следил за ним и положил опиум в бренди, чтобы он крепче заснул. А я задушил его подушкой. Батист в этом не участвовал.
Жан-Ламбер сжал губы, из чего Эммануэль решила, что старику очень не хотелось прибегать к помощи Батиста. Но почему этот высокий чернокожий не пытался остановить своего господина?
– Я бы вообще не использовал Батиста, – сказал Жан-Ламбер, – но я не способен сделать все сам.
Эммануэль оглянулась на неподвижную фигуру, терпеливо и преданно ожидающую на берегу. Батисту было нетрудно проникнуть в комнату Филиппа, похитить набор для убийства вампиров, а потом вернуть его на место.
– Впрочем, в случае с Клер мне его помощь не понадобилась, – чуть ли не с гордостью сказал Жан-Ламбер. – Она пришла ко мне, жалуясь на головную боль и на то, как трудно достать настойку опия. Клер знала, что я могу ей помочь. На случай, если бы она заметила странный вкус, я бы сказал ей, что добавил немного растений.
Жан-Ламбер всегда интересовался растениями. Здесь, в Бо-Ла, у него был садик, где он выращивал наперстянку, розмарин, белену и пижму. Как она могла забыть об этом?
– Так это ты нанял бродягу, чтобы он меня убил? – спросила Эммануэль, глядя, как старик глубоко погружает весло в темную воду. – Почему бы не попытаться просто застрелить меня? Или отравить, как Клер?
Жан-Ламбер покачал головой:
– После роковой ошибки с Сантером я боялся промахнуться еще раз. И не мог использовать яд, поскольку с тобой был Доминик.
Доминик, подумала Эммануэль, и от страха, ужаса и отчаяния у нее сжалось сердце. Мальчик ждет, когда она вернется домой.
Высоко над озером летел сокол. Воздух был наполнен жужжанием насекомых, которые, казалось, о чем-то предупреждали ее. Совсем скоро пирога выберется на середину озера.
– Что ты задумал, папа?
– Мы потонем, моя девочка. Вместе. Здесь.
– Папа… – Эммануэль наклонилась вперед, пристально вглядываясь в старое лицо, которое ей когда-то было так дорого. Сердце в груди билось с такой силой, что Эммануэль задыхалась.
– Подумай о Доминике. Что будет с ним?
– Ему трудно потерять нас обоих. Но у него все же есть Мари-Тереза. Она любит его больше, чем своих сыновей. Мари-Тереза даже пыталась убить этого майора северян, поскольку боялась, что ты выйдешь за него замуж и заберешь Доминика.
– Папа, послушай меня. – Они были уже совсем близко от середины озера. Филипп говорил ей, что здесь есть опасные течения, которые могут увлечь и понести, словно пробку. Когда-то очень давно, в безмятежные дни их первого совместного лета, Филипп научил ее плавать, но сейчас мысль о том, что она окажется в воде, привела ее в ужас.
– Папа, – произнесла она снова, с силой ухватившись руками за край пироги, – ты бы никогда не сделал этого до своей болезни. Ты ведь всегда был добрым и мягким. Пожалуйста, одумайся.
– Мне говорили, что когда человек тонет, он умирает легко, если не борется, а просто погружается в воду. – Жан-Ламбер смотрел уже не на нее, а на кипарисы и ивы, росшие на краю болот, среди которых погиб Филипп. И она поняла, что старик приготовился к смерти и если она не начнет немедленно действовать, то он утянет ее за собой в воду.
