– А! Леди, наверное? Но она ведь не красивее меня, да? – Изабелла взглянула на герцога из-под восхитительно длинных ресниц, и в ее взгляде вспыхнула надежда, смешанная с отчаянием. – Скажи ей, что у тебя уже назначена встреча.
Уоллингфорд вновь ощутил тяжесть руки монаха на своей голове. Его охватили воспоминания, и он вдруг почувствовал жалость.
– Изабелла, дорогая, не получится. Я…
– Уоллингфорд? – раздался за его спиной голос Абигайль.
Герцог повернулся и увидел ее. Она поспешила к нему, придерживая одной рукой шляпу, а другой подобрав подол белого платья. Локоны выбились из-под полей, и Уоллингфорду захотелось упасть на колени и покрыть любимую поцелуями.
– Вот ты где! – Он протянул руки.
– Где ты был? – спросила Абигайль, вкладывая свои руки в ладони Уоллингфорда, чтобы он поцеловал их одну за другой.
– Я был в соборе – там так прохладно. А потом… не знаю. Наверное, заснул, только не понимаю, как это случилось. Извини. Слава Богу, с тобой все в порядке.
– В полном порядке. Я обыскала весь город. Мы должны поторопиться.
– Уоллингфорд, mio caro, – раздался за плечом герцога голос Изабеллы, – не представишь меня своей очаровательной подруге?
Не выпуская рук Абигайль из своих, Уоллингфорд сказал:
– Как непростительно, с моей стороны. Абигайль, дорогая, позволь представить тебе маркизу Аттаванти. Маркиза, для меня большая честь… – он медленно повернулся к Изабелле, – представить вам мисс Абигайль Харвуд, мою невесту.
– La vostra fidanzata![13] – ошеломленно воскликнула Изабелла. – Какой сюрприз, Уоллингфорд!
– Очень приятно с вами познакомиться, маркиза, – сказала Абигайль. На ее щеках играл очаровательный румянец, а глаза смотрели искренне и уверенно.
Уоллингфорд чувствовал исходящую от нее энергию. Она торопилась? Возбуждена? Он крепко сжал ее руки.
– Скажите же, когда счастливое событие? – спросила Изабелла.
– Сегодня, – ответила Абигайль.
– Сегодня! – воскликнула Изабелла.
– Сегодня? – спросил Уоллингфорд.
Абигайль улыбнулась любимому.
– Не правда ли, чудесно? Именно поэтому я и пришла за тобой. Сейчас как раз идет подготовка к церемонии. – Девушка взглянула на клонящееся к горизонту солнце. – Боюсь, нам нужно спешить. Луна взойдет с минуты на минуту.
Нога Уоллингфорда соскользнула. Он покачнулся, в отчаянии поставил ногу на нижнюю ступеньку, и ему на мгновение показалось, что его удерживают от падения лишь руки Абигайль.
– Восход луны, – произнес он, придя в себя. – Конечно.
– Восход луны, – эхом отозвалась Изабелла, и ее лицо посерело. – Как романтично.
– У герцога Уоллингфорда такая романтичная душа, – сказала Абигайль. – Цветы, шампанское и все такое прочее… Правда, дорогой?
Уоллингфорд отпустил одну руку любимой и поцеловал другую. Чья-то рука дрожала – его или ее?
– И чем дальше, тем веселее.
Абигайль улыбнулась Изабелле:
– Не правда ли, он милый? Но, боюсь, нам пора. Луна никого не ждет.
– Вы правы, – ответила Изабелла. – Желаю счастья. Приятного дня, синьорина, и вам, ваша светлость. Надеюсь однажды увидеть вас снова, полных любви и с детишками.
Она сжала руку сына, опустила на лицо вуаль и пошла прочь, гордо вздернув подбородок.
Солнце окончательно опустилось за крыши, и темные глаза за решеткой стали почти неразличимы.
– Это синьорина Абигайль. Я вернулась.
Калитка распахнулась.
– От этого мужчины одни проблемы, – проворчала монахиня.
– Я с вами полностью согласна, сестра Джованна, но, боюсь, он все, что у меня есть. – Абигайль вошла внутрь и потянула Уоллингфорда за собой.
Его шаги стали тяжелыми, словно он не хотел двигаться с места. Оставалось лишь надеяться, что это от шока, а вовсе не от того, что восхитительные глаза маркизы Аттаванти заронили в его душу сомнения.
– Пятьдесят лет живу в этом монастыре, и ни разу здесь не было мужчины. Это лишь ради сестры Леоноры, да благословит Господь ее дни. – Сестра Джованна обернулась к Уоллингфорду: – Вы! Закройте глаза!
– Закрыть глаза? – недоверчиво спросил Уоллингфорд.
– Да. А в голове оставьте только святые мысли, синьор. Глаза закрыты, в голове святые мысли. Вы поняли?
– Понял, – смиренно ответил Уоллингфорд и закрыл глаза. – Я сама святость.
Абигайль взяла его за руку.
– Я тебя поведу. Только поторопись.
– Очень сложно идти быстро с закрытыми глазами, – пожаловался Уоллингфорд, но все же последовал за своей любимой по коридорам, практически не спотыкаясь.
Сердце Абигайль отчаянно билось с тех самых пор, как она увидела Уоллингфорда на ступенях собора беседующим с красивой дамой в черном и ее темноволосым сыном.
Два часа назад она вышла из ворот монастыря, одурманенная любовью и надеждами, ожидая, что Уоллингфорд стоит, готовясь раскрыть для нее свои объятия. И вместо этого она увидела только пустой наемный экипаж. Возница известил ее, что синьор куда-то ушел и обещал вернуться через час.
Абигайль долго ждала, беспокоясь все больше, и в конце концов села в экипаж и отправилась на поиски. Она заехала в отель на площади дель Кампо, но его там не видели. Вернулась к монастырю и начала объезжать улицы одну за другой. Может, он заблудился? А может, стал жертвой грабителей, охотящихся за его золотыми запонками и спрятанными в кармане купюрами? Уоллингфорд ранен, Уоллингфорд похищен, Уоллингфорд мертв. Мысли одна страшнее другой лезли в голову. А солнце тем временем опускалось все ниже и ниже, превращаясь в горящий алый шар, возвещавший о начале заката, пока синьорина Монтеверди терпеливо ждала ее возвращения в своем маленьком садике с лимонным деревом.
Наконец Абигайль увидела его на ступеньках собора, внимательно слушающего женщину в черном одеянии, рука которой властно лежала на его руке. От облегчения у Абигайль едва не подкосились ноги, а вот ее душа разрывалась от эмоций – гнева, ревности, беспомощности. Она испытала их все разом, обмениваясь приветствиями с маркизой. Собрав волю в кулак, Абигайль старалась выглядеть спокойной и весело сообщила Уоллингфорду о предстоящем бракосочетании.
Герцог и маркиза были любовниками – она в этом не сомневалась.
Абигайль свернула за угол и увидела впереди дверь в сад, из которой лился затухающий свет дня. Она остановилась так резко, что Уоллингфорд налетел на нее.
– Извини, – сказал он.
– Уоллингфорд, открой глаза.
– Не могу. Эта ужасная монахиня меня стукнет.
Абигайль взяла руки любимого в свои.
