от тебя? Ты оказалась в тюрьме из-за нашего дела, которое я обязала тебя поддержать. Так что именно я несу ответственность за случившееся. Оставайся в Оксфорде. У меня. Вместе мы справимся.
Эти крохи надежды, возможно, были даже хуже, чем пустота отчаяния.
– Люси, все оксфордские суфражистки – девушки из знатных семей. Что, если слухи обо мне дойдут до их отцов? Тогда у вас будут проблемы.
Сердитая морщинка пролегла между бровями Люси.
– Бросать товарища в беде весьма вредно для боевого духа войска. Ведь любая из нас могла бы оказаться на твоем месте.
Вовсе не любая, ни одна аристократка не ударила бы полицейского кулаком в нос.
– Мы все-таки не солдаты, – сказала Аннабель. – И не закрываем товарищей от пули грудью. Мы женщины, и нас оценивают прежде всего по нашим туалетам и репутации, а не по нашей храбрости. Поверь, тебе будет легче поддерживать боевой дух войска, если я исчезну.
Оставив замолчавших в растерянности подруг, Аннабель вышла из отеля «Рэндольф» в холод унылого утра. Быстрым шагом она шла по бульвару Сент-Джайлс, направляясь к арочному входу в Сент-Джонс, где у нее оставалось еще одно, последнее, дело.
Дженкинс сидел за столом, зарывшись в бумаги. На левой стороне головы волосы встали дыбом, будто за них он пытался силой вытащить из глубин разума одну из своих блестящих идей. При виде до боли знакомой картины рабочего хаоса в его кабинете Аннабель едва сдержала слезы.
– Мисс Арчер.
Дженкинс снял очки и недоуменно моргнул. Знакомые жесты отозвались болью в сердце Аннабель.
– Не припоминаю, что просил вас прийти сегодня.
– Могу я войти, профессор?
– Пожалуйста.
Только когда она заняла свое место, он, нахмурившись, оглянулся на закрытую дверь.
– А где же ваша шумная компаньонка?
– Боюсь, мне придется отказаться от должности помощника, – сообщила Аннабель.
Лицо Дженкинса стало строгим, и она поняла, что он покинул Древнюю Грецию и очутился в реальном мире. Вкратце она рассказала ему о происшедшем, опустив ту часть, которая касалась Себастьяна.
– Вот так номер, – сказал Дженкинс, когда Аннабель закончила. – Много шума из ничего, но в данных обстоятельствах, видимо, ничего не поделаешь.
Аннабель кивнула, чувствуя, как гаснет последняя искра надежды.
Дженкинс снова надел очки и откинулся на спинку стула.
– Но как же я могу отпустить вас? Вы так замечательно справляетесь с обязанностями.
Она слабо улыбнулась.
– Благодарю вас. Я буду очень скучать по работе с вами.
Он на мгновение замолчал.
– Вы ведь хотели бы остаться моим помощником?
– Да.
Она сказала это сразу, без колебаний. О, если бы только это было возможно! При одной мысли о возвращении в унылый Чорливуд ей хотелось завыть.
– А хотели бы остаться в Оксфорде? – спросил Дженкинс. – Может, теперь вам будет неприятно находиться здесь?
– Мое самое большое желание – остаться, – сказала она. – Просто у меня нет такой возможности.
– Такая возможность есть, – сказал Дженкинс. – Вы могли бы выйти за меня замуж.
Глава 28
Выйти за меня замуж. Выйти за него? За Дженкинса?
– Похоже, я ошеломил вас, – заметил Дженкинс. – Полагаю, правильнее было бы сказать так: «Мисс Арчер, не удостоите ли вы меня чести стать моей женой?» – Он ожидающе наклонил голову.
– Это и впрямь… немного неожиданно, – едва слышно ответила Аннабель.
– В самом деле? – спросил он озадаченно. – Неужели такая мысль никогда не приходила вам в голову?
Аннабель и в самом деле проводила немало времени в его обществе, однако никогда не думала о Дженкинсе в этом смысле. Он, конечно, был человеком выдающегося ума и к тому же холостяком. Ну чем не жених – не слишком старый, широкоплечий, с хорошими зубами. Но ведь обычно предложению предшествует период ухаживания.
Ах да, ведь он пригласил ее на концерт. Дважды в неделю они препирались на латыни во время занятий, он даже угостил ее яблоком. Для стороннего наблюдателя его предложение, наверное, стало бы вполне предсказуемым. Почему же оно стало неожиданностью для Аннабель?
– Я и сам давно подумывал сделать вам предложение, – сказал Дженкинс. – Хочу взять вас с собой в экспедицию на Пелопоннес, и тут брак был бы весьма кстати.
– Весьма кстати, – повторила она.
Профессор кивнул.
– Видите ли, в противном случае в нашей совместной поездке усмотрели бы некое нарушение приличий. И ни за что на свете я не взял бы с собой эту вашу миссис Форсайт.
– Профессор…
– Пожалуйста, – перебил он ее, – выслушайте меня. Мисс, вы – редкая находка для такого человека, как я. Как правило, люди бывают либо интеллектуалами, либо просто милыми и приятными. Почти не бывает того и другого одновременно. А вы как раз такая. Вы лучший помощник из всех, кто у меня когда-либо работал. К тому же вы, как и я, не хотите иметь детей, в отличие от большинства женщин. Знаю, что мои требования нестандартны, и это, уверяю вас, единственная причина моей холостяцкой жизни. В остальном я вполне способен обеспечить жену. А мое имя оградит вас от всей этой чепухи, которая сейчас так осложняет вам жизнь. И вы могли бы продолжать работать со мной, не вызывая пересудов.
Теперь Дженкинс смотрел на нее с выражением, которого прежде она никогда не замечала на его лице. С надеждой.
Аннабель попыталась представить его своим мужем. Он нравился ей, а ее будущее висело на волоске… Как поспешные решения, так и промедление могли привести к катастрофе.
Профессор был хорошим человеком, заботливым другом. Все в нем – внешность, запах, стиль одежды – были вполне приятными. К тому же наверняка он держит экономку, так что Аннабель не придется отвлекаться на работу по дому, она будет помогать ему лишь в научных изысканиях. Конечно, характер его нельзя назвать легким – Дженкинс был слишком заумным и временами чересчур желчным. Большую часть жизни он проводил, зарывшись в своих книгах. Но Аннабель привыкла к его странностям и вполне могла бы ужиться с ним.
Вот только представить, как он придет домой, распустит галстук, сбросит рубашку с плеч и накроет ее своим голым телом,
