фигуру Асатиани во всем черном.
– Боже! Как вы напугали меня, Георгий Петрович! – вымолвила девушка облегченно. – Думала, мерещится мне.
– Можем мы поговорить? – произнес он глухо, быстро приблизившись и останавливаясь в шаге от нее.
– Сейчас? – опешила Софья, оправив чепец, который скрывал ее длинные волосы. – Я не думаю, что это удобно в такой час, и я не одета…
– Впустите меня, – попросил он властно, но вежливо. – Здесь меня могут увидеть.
– Не думаю, что… – замялась девушка.
– Или вы боитесь, что я украду вас и увезу в горы? – заметил Амир как-то ехидно и улыбнулся.
– Нет, не боюсь, – ответила она, отходя и пропуская его в спальню.
Отчего-то прекрасно зная, что он ничего не сделает ей. Ибо у него было столько возможностей украсть ее, но он ни разу не пытался сделать это.
– Благодарю вас, Софико, – произнес он тихо, проходя внутрь и останавливаясь посреди комнаты.
В спальне горела единственная зажженная ею свеча. Софья, закрыв балкон, обернулась к мужчине и тихо вымолвила:
– Зачем вы пришли? Если вас здесь увидят, то…
– Я не мог не прийти, Софико, – печально произнес Амир, не спуская с нее взора. – Завтра твоя свадьба. Ты выйдешь замуж за Серго, – добавил он уже как-то трагично, словно констатируя факт и словно говоря сам себе.
Софья уже привыкла, что Амир то и дело переходил в обращении с ней то на уважительное «вы», то на интимное «ты».
– Вы именно это и хотели мне сказать? – удивилась она.
– Нет. Я хотел просить тебя, чтобы ты не выходила за него, Софико, – произнес он проникновенно и мрачно. – Понимаешь, ты мне нужна. А этот смазливый слизняк не заслуживает тебя. Он никогда не оценит тебя по достоинству! Пойми ты это! Он не сможет сделать тебя желанной и счастливой. А я смогу! Ты пойми, моя царевна, он не стоит ни одного твоего пальчика, ни одного твоего светлого волоска!
Софья вдруг растрогалась от его слов, ибо еще никогда Асатиани не говорил с ней так проникновенно, по-доброму. Но она прекрасно знала, чего он хочет добиться от нее. Но этого она не могла ему дать. Хотя за последние дни ее отношение к нему изменилось, и ей даже казалось теперь, что она немного влюблена в него. Но Софья отчетливо понимала, что не может отдать свою чистоту не мужу. Да, она была морально готова отдаться Серго, если он будет настаивать на супружеских правах. Но это была ее жертва, жертва ради отца и брата, которые теперь зависели от нее.
– Георгий Петрович, зачем вы все это мне говорите? – произнесла она, вздохнув, открыто смотря на него. – Вы же знаете, что между моим батюшкой и Леваном Тамазовичем все решено уже давно. И все ваши слова ничего не изменят. Я должна выйти замуж за Серго.
– Да не нужна ты ему! – выпалил он с горячностью и, приблизившись к девушке, добавил: – Я-то уж знаю! Он даже и не знает, как к женщине по… – он тут же замялся, поняв, что едва не сказал лишнее.
Он протянул руку и очень осторожно провел тыльной стороной ладони по ее округлой щеке. Софья невольно подняла на него взор и отметила, что его глаза светятся голубым ласковым светом. Она доставала макушкой до его подбородка. Хотя Софья имела средний рост для женщины, Георгий все равно был довольно высок для горца, и это в который раз смутило Софью. Серго был ниже Георгия, и ему она доставала макушкой до носа. Сейчас глаза Амира, прозрачные, добрые и какие-то печальные, сделали его лицо невозможно приятным. Софья тут же испугалась своих страстных мыслей и стремительно отвернулась от мужчины, тихо обреченно произнеся:
– Уходите, прошу вас. Я должна стать женой Сергея Левановича.
Софья стояла к нему спиной и молилась только о том, чтобы Амир поскорее ушел и прекратил этот разговор, который ни к чему не мог привести. Его фразы лишь распаляли воображение девушки, заставляя ее думать о том, что, возможно, когда-нибудь Амир будет ее возлюбленным. Однако Софья отчетливо осознавала и то, что она никогда не согласится стать его любовницей. А он, видимо, никак не хотел этого принять. И она не понимала, отчего он стоит и не уходит, ведь она уже все ему сказала.
– Хорошо, будь по-твоему! – произнес Амир твердо. – Если ты так хочешь, Софико, давай венчаться! – Услышав его слова, Софья резко обернулась к нему и пораженно воззрилась на мужчину. Он чуть помолчал, не сводя с нее темного горящего взора, и словно через силу мрачно добавил: – Раз иначе никак не получить тебя. То я готов.
– Вы хотите жениться на мне? – вымолила, опешив, девушка.
– Да, – кивнул Асатиани, не задумываясь. – Я уже понял, что ты не хочешь временного брака. Что ж, я согласен на венчание! Только скажи мне сейчас, Софико, что ты согласна! Я более не выдержу твоей холодности!
Все нервы и чувства Амира были уже на пределе. Почти полтора месяца она не хотела замечать его порывов, его страсти и желания. Еще никогда он так долго не завоевывал девиц. Что первая, что вторая жена, да и пара девиц фривольного поведения в Петербурге, даже не сопротивлялись его напору и позже говорили, что счастливы оттого, что он обратил на них внимание. Амир знал, что многим женщинам нравится его удаль и стать. И они не раз показывали взглядами это. Но эта непокорная прелестная девица с яркими колдовскими глазами ни в какую не хотела смягчить свое сердечко, словно он совсем был неинтересен ей.
– Но я думала, – Софья замялась, пораженно смотря в его взволнованное суровое лицо. Его глаза, проникновенно и невозможно ласково смотрели на нее, и девушка поняла, что Амир говорит искреннее, не лукавя ни одним словом. – Что вы хотели, чтобы я стала вашей любовницей…
– Кем? – переспросил, опешив, Амир.
И его взор просто впился в ее лицо. Смысл ее слов начал доходить до него. И только в этот миг Асатиани пораженно понял, отчего девушка так долго сопротивлялась ему. Конечно же, в их ненормальном развратном Петербурге это было обычным делом. И он, прожив несколько лет в столице России, вспомнил, что тамошние вельможи и дамы действительно часто меняли любовников. Даже у него пару месяцев в любовницах состояла некая вдова на десять лет старше его, которая через два месяца, видимо, ища разнообразия, нашла себе нового
