придумали женщины для описания своих чувств, не более.
Она ничего не поняла из его ответа. Но отчаянно пыталась понять и оттого прошептала:
– А как же ваша мать, ваш сын? Вы тоже не любите их?
– Перед своей матерью я преклоняюсь, моего отца я уважаю, сыном горжусь. Но я не думаю, что это любовь.
Софья отрицательно замотала головой, понимая, что он неправ. Ведь она искренне любила своего отца и братика. Она знала, что такое любить близкого человека. И инстинктивно чувствовала, что готова полюбить и этого мужчину.
– Но вы же предлагали мне венчаться, – она все еще не могла до конца поверить в жестокую реальность, что этот мужчина не любил ее. – Разве…
– Я и сейчас не отказываюсь от своих слов. И готов венчаться хоть завтра. Но я не хочу врать тебе, Софико, – он замялся и очень тихо, словно с болью произнес: – Я не могу любить тебя, цветочек мой, ибо не знаю, что это за чувство…
Опешив, Софья ощутила, как по спине пробежал холодок. Неужели это была правда? И этот притягательный теперь мужчина предлагал ей стать его женой, венчаться и родить с ним детей, даже не любя ее? Это было просто ужасно. Она понимала, что не может сейчас рассказать ему правду о себе. Ибо человек, который не любил ее, не мог простить и понять. Так думала девушка. Оттого она начала нервно кусать губы, понимая, что радужный сон, который едва начал сбываться, вмиг окрасился в черные тона. И оттого теперь она должна была молчать. А ее положение в этом доме должно было остаться прежним, ради благополучия отца и брата.
Амир заметил, как девушка замерла и как-то несчастно смотрит на него. Он вновь склонился над ней и, обняв, внимательно посмотрел в ее большие зеленые глаза.
– Ты станешь моей женой навсегда, Софико? – произнес он глухим баритоном.
Она мягко высвободилась из его объятий и отвернулась. В головке девушки навязчиво пульсировала мысль о том, она не может стать его женой, ибо оказалась в этих краях случайно, и на ее месте должна была быть другая девушка. Единственное, что могло исправить положение, – это ее признание ему во всем. Но она не могла сказать правду, не зная, как он отреагирует на то, что она не Бутурлина. Ведь он не любил ее, и это все осложняло. Софья невольно обхватила себя руками и несчастно вздохнула.
– Что не так, цветочек мой? – проворковал Амир ласково, вновь становясь перед ней и заглядывая в ее глаза. Она же упорно отводила взгляд от него, и Амир уже напряженно вымолвил: – Я ведь чувствую, что ты тоже неравнодушна ко мне. Что смущает тебя? Вера у нас одна. Завтра поутру я отвезу тебя к себе домой, это недалеко, сорок верст всего. Сам поговорю с дядей. Я думаю, он поймет. Мы сможем обвенчаться уже через неделю, я договорюсь…
– Подождите, Георгий Петрович, – выдавила она несчастно, подбирая слова, чтобы объяснить ему, что не может выйти за него замуж. – Вы слишком торопитесь. Я еще не давала согласия.
– Так дай, – заметил он просто, напряженно смотря на нее.
И тут же в голову Софьи пришел спасительный предлог.
– Но как же общие предприятия моего отца и Левана Тамазовича? Ведь они намереваются выстроить конный завод. И уже обо всем договорились.
– Значит, дядя обойдется без завода, – тут же произнес Амир властно. – Софико, я ведь тоже не беден. Да, не так богат, как Серго, но у меня во владении обширные земли и вассалы есть. Мой отец второй по старшинству единокровный брат Левана Тамазовича, и мой дед оставил моему отцу вторую по величине вотчину. Если твой отец пожелает, мы сможем вместе разводить овец и поставлять в Россию шерсть или шерстяные нити, или же делать вино. У меня на землях есть многочисленные виноградники. Да, имя и положение Серго выше моего. Но это только оттого, что его мать, Верико Ивлиановна, царских кровей. Именно поэтому он может стать будущим тавади края. Но это ведь не так важно? Или важно для тебя?
– Я не знаю, – пролепетала Софья, уже совсем запутавшись, и, видя, как Амир все ее отговорки переворачивал по-своему и находил, как изменить в нужную сторону обстоятельства, которые мешали венчанию.
– Не беспокойся, моя красавица, – произнес он вкрадчиво. Осторожно, нежно проведя ладонью по голове девушки, лаская ее распущенные волосы и любуясь ее прекрасным лицом, твердо добавил: – Я все улажу. Отпишу твоему отцу и все объясню. Могу и сам съездить в Петербург и поговорить с ним. Как ты захочешь. Попрошу тебя в жены. Это не займет много времени, за пару недель верхом обернусь. А когда я приеду с благословлением твоего отца мы обвенчаемся по православному обычаю. Что скажешь на это?
– Нет! Не надо ехать в Петербург! – в ужасе выпалила Софья.
Вмиг представив, как Амир приедет в столицу и узнает, кто она на самом деле, каково ее настоящее имя и в каком бедственном положении находится теперь ее семья, она пришла в ужас. И когда он все узнает, наверняка его решение о женитьбе на ней сразу же пропадет. Как он сказал? У него есть земли, виноградники и вассалы? А у нее ничего нет. Она бедна, как церковная мышь, а ее отец весь в долгах. И наверняка Георгий не захочет подобную невесту, у которой не только нет приданого, а еще и куча долгов. Именно графиня Елена должна была составить счастье Георгия Асатиани, а не она, несчастная девица, хотя и имеющая дворянское происхождение, но вынужденная служить простой горничной.
Вновь отойдя от мужчины, Софья начала лихорадочно подбирать слова, чтобы пресечь на корню все эти мысли и желания Амира, ибо они могли привести к ее разоблачению и ужасающему итогу. Собравшись с духом и не в силах более думать обо всем этом, Софья несчастно сказала:
– Вы зря пришли, Георгий Петрович. Я не выйду за вас замуж. Уходите, прошу вас.
– Не выйдешь за меня? – вымолвил Амир вдруг гневно, и тут же девушка ощутила, как он оказался за ее спиной. – Это почему же позвольте вас спросить, сударыня? – процедил он уже зло. Услышав его ледяной вежливый тон и свинцовый голос, Софья похолодела, понимая, что он не на шутку разозлился. – Ты целовала меня сейчас! Целовала! И не смей отрицать этого! Так отчего же ты не хочешь стать моей
