Он вновь приблизил голову к ее груди, лизнул и легонько куснул. Если б он мог, то любил бы ее всю и сразу везде. Возможно, она ощутила то же, что и он, так как в тот миг, когда он почувствовал, что больше не может сдерживаться, она резко выгнулась ему навстречу и напряглась под ним. Ее пальцы впились в его кожу, она сжалась вокруг него, дрожа и втягивая его в себя. Она была такой сильной, такой узкой, что почти вытолкнула его из себя, но он мощно рванулся вперед и, прежде чем осознал, излился в нее, достигнув своего пика в тот самый момент, когда она начала спускаться со своего.
— Я люблю тебя, — сказал он, свернулся вокруг нее и притянул к себе… Они лежали уютно, как будто и были созданы друг для друга… Он закрыл глаза и провалился в сон.
В это время года солнце встает рано, и когда Аннабел открыла глаза и посмотрела на часы на прикроватном столике, было всего полпятого. В спальне было еще совсем темно, так что она выскользнула из постели, накинула халат и подошла к окну, чтобы раздвинуть занавеси. Пусть ее бабушка накануне безмолвно разрешила Себастьяну остаться в ее комнате, но Аннабел сознавала, что он не может находиться здесь, когда проснется весь дом.
Ее комната была обращена к востоку, поэтому она на минуту застыла у окна, чтобы полюбоваться рассветом. Большая часть неба все еще сохраняла лиловые краски ночи, но вдоль горизонта солнце уже нарисовало оранжевым и розовым сверкающую полоску.
И желтым. Совсем внизу золотистый оттенок начал уверенно ползти вверх.
«Косые лучи восходящего солнца… «— подумалось ей. Она все еще никак не могла закончить чтение книжки Горли, но почему-то первая строчка запала ей в память. Она понравилась Аннабел. Она ее понимала, и, хотя не обладала особым зрительным воображением, что-то в этом описании нашло отклик в ее душе.
Она услышала, как за ее спиной зашевелился на постели Себастьян, и обернулась к нему. Он моргал, просыпаясь.
— Уже утро, — улыбнулась она.
— Почти, — зевнул он.
— Почти, — согласилась она и вновь повернулась к окну.
Она услышала, как он снова зевнул и стал вылезать из постели. Он подошел к ней сзади и обвил руками, опустив подбородок ей на макушку.
— Какой красивый рассвет, — пробормотал он.
— Он уже сильно изменился за те несколько минут, пока я на него смотрела.
Аннабел почувствовала, как он кивнул.
— Я почти никогда не наблюдала рассвет в это время года, — проговорила она, начиная зевать. — Он происходит слишком рано.
— Я полагал, что ты любишь рано вставать.
— Люблю. Но обычно не настолько. — Она повернулась в его объятиях и подняла к нему лицо: — А ты?.. Такое необходимо знать о будущем муже.
— Нет, — мягко произнес он. — Когда я вижу встающее солнце, это происходит обычно, потому что я слишком долго не спал.
Она чуть было не пошутила насчет многочисленных поздних вечеринок, но ее остановило выражение безысходности в его глазах.
— Потому что ты не можешь заснуть? — тихо спросила она.
Он кивнул.
— Ты спал прошлой ночью, — промолвила она, вспоминая его ровное медленное дыхание. — И спал очень крепко.
Он моргнул, и на лице его отразилось большое удивление. Можно даже сказать — радостное изумление.
— Действительно спал!
Она порывисто поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Возможно, это новый рассвет и для тебя.
Несколько мгновений он молча смотрел на нее, словно не зная, что сказать.
— Я люблю тебя, — наконец произнес он и ответил ей поцелуем на поцелуй. Поцелуем в губы, полным нежности и любви. — Давай выйдем наружу, — вдруг сказал он.
— Что?
Он выпустил ее из рук и направился к постели, к лежавшей на полу рядом с ней куче одежды.
— Давай, — настаивал он. — Одевайся.
Аннабел позволила себе несколько мгновений полюбоваться его голой спиной, но тут же одернула себя.
— Зачем ты хочешь выйти наружу? — поинтересовалась она, начиная, впрочем, соображать, что ей надеть.
— Меня не должны обнаружить здесь, — объяснил он, но я не хочу с тобой расставаться. Мы скажем всем, что встретились для ранней утренней прогулки.
— Но нам никто не поверит.
— Разумеется, нет, но доказать, что мы лжем, они тоже не смогут. — Он послал ей проказливую ухмылку. Его веселье было таким заразительным, что Аннабел чуть не бегом бросилась натягивать одежду. Прежде чем она успела одеться, он схватил ее за руку и потащил по дому. Оба еле сдерживали смех. Им встретились несколько служанок, снующих вверх и вниз по лестницам с кувшинами теплой воды для гостей, но Аннабел и Себастьян прошмыгнули мимо них и, спотыкаясь, добрались наконец до входной двери и чистого утреннего воздуха.
Аннабел вздохнула полной грудью. Чудесный воздух, чистый и бодрящий, был достаточно влажным, чтобы она ощутила его росистую свежесть и почувствовала себя обновленной.
— Спустимся к пруду? — спросил Себастьян. Он наклонился к ней и чмокнул в розовое ушко. — У меня об этом пруде сохранились восхитительные воспоминания.
Щеки Аннабел залило краской, хотя она, казалось, уже должна была перестать краснеть от смущения.
— Я научу тебя делать блинчики на воде, — подкупающе промолвил он.
— Ох, не думаю, что тебе это удастся. Я старалась этому научиться многие годы. Братья махнули на меня рукой.
Себ бросил на нее проницательный взгляд:
— Ты уверена, что они не пытались… немножко саботировать обучение?
Аннабел растерянно открыла рот.
— Если бы я был твоим братом, — продолжал он, — а нам обоим нужно поблагодарить Всевышнего, что это не так, я, пожалуй счел бы забавным давать тебе неверные инструкции.
— Они бы не стали!..
Себастьян пожал плечами:
— Поскольку я никогда с ними не встречался, то не могу с уверенностью это утверждать. Но я повстречал тебя и могу сказать, что наверняка поступил бы именно так.
Она стукнула его по плечу.
— Правда-правда, — не унимался он. — «Уинслоу, чаще всех выигрывающая в дартс», «Уинслоу, обгоняющая индюка чаще всех…».
— В этом я была всего лишь третьей.
— Ты раздражающе ловкая, — закончил он.
— Раздражающе?!
— Мужчина любит чувствовать себя хозяином положения, — пробормотал он.
— Раздражающе!
Он поцеловал ее в носик.
— Ты раздражающе обворожительна.
Они как раз в этот момент подошли к берегу, так что Аннабел высвободила у него свою руку и зашагала по узкой полоске песка.
— Я отыщу подходящий камешек, — объявила она, — и если ты не научишь меня к концу дня их запускать по воде блинчиками — берегись. — Она замолчала.
