— Я отыщу подходящий камешек, — объявила она, — и если ты не научишь меня к концу дня их запускать по воде блинчиками — берегись. — Она замолчала.
Он рассмеялся и пошел с ней рядом.
— Сначала ты должна найти хороший камешек.
— Это-то я знаю, — фыркнула она.
— Он должен быть плоским и не тяжелым.
— Это я тоже учитываю.
— Я начинаю понимать, почему твои братья не хотят тебя учить.
Она сердито посмотрела на него, но он только рассмеялся.
— Вот, — сказал он и поднял небольшой камешек. — Вот этот хорош. Держать его нужно так. — Он показал как, а затем вложил камешек ей в ладошку и согнул ее пальцы вокруг него. — Свое запястье ты должна держать так. Потом…
Она подняла на него глаза.
— Ну и что потом?
Он замолчал и внимательно уставился на пруд.
— Ничего, — промолвил он, качнув головой. — Просто солнце сверкает на воде.
Аннабел повернулась к пруду потом обратно к нему. Отражение солнца на воде было изумительно красиво, но она обнаружила, что предпочитает смотреть на него. Он смотрел на пруд так сосредоточенно, словно пытался запомнить каждый солнечный блик. Она знала, что он прославился в свете своим беспечным обаянием. Все называли его забавником, остроумцем, таким смешным… Но теперь, когда он стоял и молча глядел куда-то вдаль, она вдруг задумалась, а знает ли кто-нибудь его по-настоящему?
— Косые лучи восходящего солнца… — произнесла она.
Он круто обернулся к ней:
— Что ты сказала?
— Я, конечно, понимаю, что восход уже состоялся, но ненамного раньше этой минуты.
— Почему ты произнесла эти слова?
Она заморгала. Он вел себя странно.
— Не знаю. — Она снова перевела взгляд на воду. Солнечный свет еще оставался неярким, почти персикового оттенка, а пруд, угнездившийся среди деревьев и холмов, казался волшебным зеркалом. — Мне просто понравилась эта фраза… этот образ. Я подумала, что это хорошее описание… Знаешь, оно из «Мисс Сейнсбери».
— Я понял.
Она пожала плечами:
— Я все никак ее не дочитаю.
— Она тебе нравится?
Аннабел полностью повернулась к нему. Он вел себя так скованно, говорил так напряженно… Совсем на него не похоже.
— Наверное, — не слишком внятно промолвила она.
Он долгую минуту смотрел на нее. В глазах его светилось нетерпение.
— Не понял: либо тебе она нравится, либо нет.
— Ты не прав. Там есть некоторые вещи, которые мне очень симпатичны, а есть и не очень. И вообще, я думаю, что мне нужно дочитать ее до конца, прежде чем выносить суждение.
— Как далеко ты дошла?
— Почему тебя это так волнует?
— Вовсе нет, — запротестовал он. Но выглядел при этом, как ее брат Фредерик, когда она обвинила его в том, что он влюбился в Дженни Питт, жительницу их деревни. Фредерик тогда подбоченился и громко заявил: «Вовсе нет!» Однако было ясно, что на самом деле так оно и есть.
— Мне просто нравятся ее книги. Вот и все, — пробормотал он.
— Мне нравится йоркширский пудинг, но я не обижаюсь, если другим он не нравится.
На это он ничего не ответил, и она, пожав плечами, вернулась к изучению камешка в своей руке, пытаясь повторить прием, который он только что ей показал.
— А что тебе не понравилось? — поинтересовался он.
Она недоуменно посмотрела на него. Ей казалось, что они закончили разговор о книге.
— Может быть, сюжет?
— Нет, — ответила она и с любопытством окинула его взглядом. — Сюжет увлекательный. Он несколько невероятный, конечно, но это, пожалуй, делает его интересным.
— Тогда что?
— Ну-у, не знаю. — Она нахмурилась и вздохнула, пытаясь определиться с ответом на его вопрос. — Стиль порой становится таким тяжеловесным.
— Тяжеловесным? — уточнил он.
— Там столько прилагательных… Но, — жизнерадостно добавила она, — ей очень удаются описания. В конце концов, мне очень понравились эти косые лучи восхода. И вообще, трудно что-то описывать без прилагательных, — примиряюще сказала она.
— Я мог бы попытаться, но…
Он поспешно закрыл рот, внезапно оборвав себя на полуслове.
— Что-что? — требовательно проговорила она. — Повтори!
— Ничего.
Но фраза уже была произнесена.
— Ты сказал… — Она вдруг ахнула. — Это ты!
Он ничего не ответил, просто скрестил руки на груди и посмотрел на нее, выражая на лице что-то вроде: «Понятия не имею, о чем ты говоришь!»
А у нее голова пошла кругом. Как она раньше не догадалась?! Ведь было столько подсказок. После того как дядюшка подбил ему глаз, Себастьян сказал, что никогда не знаешь, когда понадобится описать нечто подобное. А эти подписанные автором книжки!.. А эти его слова в опере! Он заявил что-то насчет того, что герой не падает в обморок уже на первой странице. Не в первой сцене, а на первой странице!..
— Ты и есть Сара Горли! — воскликнула она. — Ты — это она! У вас даже одинаковые инициалы.
— Право же, Аннабел…
— Только не лги мне. Я собираюсь стать твоей женой. Ты не можешь мне лгать. Я знаю, что это ты. Я даже подумала, когда читала, что у этой книжки твоя интонация. — Она застенчиво улыбнулась ему. — По правде говоря, это мне понравилось больше всего.
— Правда? — У него загорелись глаза, а она подумала, понимает ли он, что сейчас во всем признался.
Она кивнула.
— Как, ради всего святого, тебе удалось столько времени хранить это в тайне? Как я понимаю, никто этого не знает? Леди Оливия наверняка не назвала бы эти книжки ужасными, если бы знала… — Аннабел поморщилась. — Что же мне теперь делать?
— Да ничего не надо делать, — объяснил он. — Пожалей свою кузину.
— У тебя очень доброе сердце, — сказала Аннабел и тут же ахнула. — А сэр Гарри?
— Он понятия не имеет, — успокоил ее Себ.
— Но он же переводит тебя! — Она помедлила. — Я имею в виду — твои книжки.
Себастьян только пожал плечами.
— О-о! Он тоже почувствовал бы себя ужасно, — покачала головой Аннабел, пытаясь представить себе это. Она не слишком хорошо знала сэра Гарри… но все же… Они же так тесно общались. — И Гарри с супругой ни разу тебя не заподозрили? — усомнилась она.
— Нет, не думаю.
— О Боже! — Она опустилась на большой плоский камень. — Чудны дела твои.
Он сел рядом с ней.
— Найдутся люди, — осторожно произнес он, — которые сочтут это занятие глупым и недостойным.
— Только не я, — мгновенно возразила она, качая головой. Надо же, Себастьян был Сарой Горли. Она выходила замуж за Сару Горли!
Тут она вздрогнула: наверное, ей не стоит даже думать в таких выражениях. Светское общение предполагает осторожность.
