— Да не был он честным! Потому что он — я — хотел тебя уже тогда. Я хотел тебя с момента, как ты попыталась сломать головой мой пол, и каждую минуту после этого. Зато я пытаюсь быть честным сейчас, черт бы все побрал! — Хью не мог обуздать свой темперамент, хотя и прилагал к этому немалые усилия.
— Пытаешься? — Меггс вытерла слезы, которые потекли по ее лицу. — Разве ты не знаешь? Не понимаешь, что я бы сделала для тебя все на свете? Все, что бы ты ни попросил! Абсолютно все! Но теперь уже слишком поздно.
— Нет! Дьявол! Меггс! Вовсе не поздно! Этого не может быть. Ты смущена, обижена и не знаешь, кому можно доверять. — Хью не мог понять, как исправить положение. Все было не так, как следовало. Она должна находиться в его крепких объятиях, а не орать, как базарная торговка.
— Я не могу тебе доверять. С какой стати? Меггс была для тебя недостаточно хороша. Так что позволь тебя заверить, что у Тринити Маргарет Эванс слишком много гордости, чтобы соблазниться сомнительной честью и принять твое запоздавшее предложение.
— Значит, все дело во времени? — Хью очень хотелось стиснуть голову руками, чтобы не дать ей развалиться на части от адской боли.
— Нет. — Меггс покачала головой. — Я…
— Ты слишком устала и не можешь мыслить здраво. Понимаю, все случившееся было для тебя шоком. Но мы действительно должны пожениться. Твоя репутация погублена. А ведь ты — внучка герцогини Фенмор. Умоляю тебя, Меггс, соглашайся! Ты должна согласиться!
— Должна? Как раз наоборот. Как внучка герцогини Фенмор, я вовсе не должна соглашаться на то, чего не желаю. А тебя я не хочу.
— Ты не говорила этого прошлой ночью. И позапрошлой тоже. Ты не можешь делать вид, что ничего не было и мы не были любовниками.
— Ты уверен? Полагаю, состояние герцогини позволит мне купить столько девственности, сколько мне захочется изображать.
— А как же я? Ты и меня сможешь купить?
Капитану хотелось вбить в ее голову немного разума, и, видит Бог, это ему удалось. Она прикрыла рот рукой и побледнела, как бумага.
— Мы занимались с тобой любовью, Меггс. Это изменило две жизни — и твою, и мою. Ничего уже не будет прежним.
— Вот именно, — пробормотала она. — Ничего уже не будет прежним. — Сказав это, она бросилась вон из комнаты, и громкий стук двери прозвучал как заключительный аккорд в симфонии расставания.
Он все испортил. И если его жизнь потерпела кораблекрушение и все надежды развеялись как дым, Хью мог винить в этом только себя. И все же он не мог не думать о Меггс, не надеяться на примирение и не планировать их дальнейшую совместную жизнь, хотя умом понимал, что это все зря.
В подобном положении даже хорошие новости — если подумать, самые лучшие из всех возможных — не обрадовали. Пришло письмо от адмирала сэра Чарлза Миддлтона с официальным извещением о производстве Хью в рыцари. Сэр Хью. Но кроме этого, адмирал писал, что страна все еще ведет войну и Адмиралтейству нужны капитаны. Он будет чрезвычайно обязан Хью, если тот возобновит командование фрегатом «Опасный», который в самое ближайшее время вернется из рейса в Вест-Индию.
Более многообещающим оказалось письмо от капитана Марлоу. «Непокорный» прибыл в Дартмут, где мальчишка будет находиться в полной безопасности до тех пор, пока Макалден не соизволит поднять свою жалкую, наполовину отстреленную задницу и не заберет его. Хью воспользовался возможностью, наплевал на гордость и повез письмо в Фенмор. Он знал, что это не слишком хорошая идея и скорее всего Меггс его даже не примет. Но он не мог не сделать последней попытки увидеть ее. Поговорить с ней. Провести несколько минут в ее присутствии. Она стала для него наркотиком, который следовало получить любым способом, любой ценой.
Хью надел форму, ощутил, как все внутренности в очередной раз связались в тугой узел, и ушел. А Меггс сразу согласилась встретиться ним. Она прошла через роскошный, украшенный мрамором холл, остановилась в нескольких шагах от него и присела в реверансе. А капитан не мог оторвать от нее жадных глаз, как измученный жаждой путник не может оторваться от чистого прохладного источника.
— Чему мы обязаны столь высокой честью, сэр Хью? — Вот как. Значит, некоторые новости его опередили.
— Миледи. — Он поклонился, так и не отведя от нее взгляда. Вроде бы она выглядит несчастной? Или усталой? Может, она плохо спала ночью? Или, если Бог есть на свете, скучала о нем?
Хью заставил себя говорить спокойно и тихо. Сегодня не будет никаких перепалок.
— Я пришел сообщить, что ваш брат прибыл в Дартмут. Его корабль простоит там два дня. Я подумал, что вы захотите это узнать, чтобы забрать его лично. Я заверил вашу бабушку, что непременно сообщу ей, как только получу известия.
— О да. — Меггс облегченно вздохнула. — Спасибо вам. Я передам бабушке. Или вы хотите сделать это сами?
— Нет. Я просил о встрече с вами.
— Да, — кивнула она, — спасибо.
— Не за что. Я также должен передать вам подтверждение об оплате за вашу… — Хью запнулся, выбирая правильное выражение. Ему не хотелось, чтобы перед его носом снова захлопнули дверь. — За вашу помощь. Адмирал сэр Чарлз Миддлтон настоял о том, чтобы лично произвести оплату, и передает вам самую искреннюю благодарность. Полагаю, нет смысла говорить, как глубоко вам признателен лично я.
На лице Меггс мелькнула тень улыбки, но было очевидно, что бесстрастная физиономия Хью ее не радует.
— Не за что, сэр.
— Я позаботился о том, чтобы деньги поступили на ваш счет на Треднидл-стрит, мисс Эванс… простите, миледи. Мистер Леви передает вам самые лучшие пожелания.
— Спасибо, сэр. Хотя теперь я не нуждаюсь в деньгах.
Всякий раз, произнося слово «сэр», она словно возводила очередной барьер между ними. Или это было обвинение?
— Возможно, и не нуждаетесь. Но вы заработали эти деньги. Честно. А я всегда плачу по счетам.
— Это точно. — Меггс оказалась достаточно великодушной, чтобы принять его объяснение и, возможно, понять, что ему необходимо было это сказать. — Спасибо. — Она кивнула и со всем вниманием уставилась на свои туфельки.
Обмениваясь репликами, ни Меггс, ни Хью не сдвинулись с места и так и стояли в холле на расстоянии нескольких шагов друг от друга.
А Хью все еще не сказал того, из-за чего пришел.
— И еще я хотел бы извиниться.
— Да? — Ее лицо, до этого лишь усталое и несчастное, теперь стало испуганным и настороженным.
— Да. Этот тупик — не могу придумать лучшего слова, — в котором мы оказались, — полностью моя вина. Я сделал много грубых ошибок, часто вел себя недопустимо и причинял тебе боль. Поверь, мне очень жаль. — Если бы только он попросил единственную женщину на свете стать его женой сразу, как только эта мысль впервые пришла ему в голову… Если бы только он не стал раздумывать и пытаться сделать из нее другого человека, более подходящего на роль его жены… Возможно, она уже принадлежала бы ему. Или нет. Истину он так никогда и не узнает.
