Похоже, девушка тоже была рада, во всяком случае, увидев его, она улыбнулась и воскликнула:
– Отомо-сан! Вы?! Вы что, поджидаете меня? Акира мигом опомнился. Что она себе позволяет?!
– Нет, – невольно сделав шаг назад, холодно произнес он, – я пришел к господину Нагасаве по важному делу.
Кэйко смотрела с любопытством.
– Но он в отъезде.
– Откуда вы знаете?
– Знаю!
Ее блестящие глаза в свете падающего на лицо солнца были почти такого же цвета, как темные влажные стебли водяных лилий, а губы – словно те спелые вишни, что протянула ему сегодня Отомо-сан. Кимоно – другое, не то, что он видел на ней в первый раз, лиловое, в синих журавлях, подпоясанное ярко-желтым поясом. Высокий лоб, тени от длинных ресниц на щеках…
– Что вы здесь делаете?! – как и в прошлый раз, потерянно произнес Акира.
И девушка ответила то же самое:
– Прячусь от Тиэко-сан.
– Думаете, она не сможет вас найти?
– Нет, – уверенно проговорила Кэйко, – она меня не найдет.
«Странно, – подумал он, – за этими стенами шумит огромный мир, там суета, а тут тихо и нет ни души. Наверное, девушка знает секрет, с помощью которого можно сюда проникать и запираться от всех. У нее есть ключ, она отпирает им невидимые двери, а потом закрывает снова. Вот почему все здесь кажется таким заброшенным, вот отчего тут никто не бывает!»
– Вам по-прежнему скучно? – спросил Акира.
– Да. Я не была даже на празднике весны.
– Вас не отпустил господин Нагасава?
Она чуть наклонила голову:
– Что?
– Вы попросили, а он не позволил? Кэйко нахмурилась:
– Я ни о чем его не прошу.
Акира растерянно переступил с ноги на ногу. Он решительно не мог понять эту девушку. О чем она думает? Воистину существо из другого мира, с какими-то странными желаниями…
– Вы любите праздники? Вам это нужно?
– Мне нужна жизнь, а здесь ее нет.
– Разве мы живем не для того, чтобы умереть? – невпопад произнес увлеченный своей идеей Акира.
– Умереть? – удивилась Кэйко. – При чем тут смерть? Мы живем для того, чтобы жить. Я не хочу умирать.
– Цель нашей жизни – смерть, – твердо повторил он. – Я имею в виду – конечная цель.
Неожиданно девушка засмеялась:
– Какой вы странный, Отомо-сан! Так, может, мне прямо сейчас броситься в пруд?
– Вам не нужно, – сказал он, – у вас другое предназначение.
Ему показалось, он понял, что отличало ее от других, делало непохожей: она постоянно размышляла, сомневалась, задавала вопросы, пыталась делать выводы. Слишком живой, мелочный, суетливый ум. Потому все время и жалуется на скуку! Не самурайская женщина. Купчиха! Такой считать бы деньги в лавке да перебирать товар!
– Что вам известно о моем предназначении, Отомо-сан? – спросила Кэйко.
– Вы должны родить ребенка для господина Нагасавы. А после вас отошлют обратно к вашим родителям.
– Ах так! – гневно воскликнула девушка, и ее темные глаза полыхнули огнем.
С этими словами она повернулась и скрылась в зарослях, оставив ошеломленного Акиру посреди вновь возникшей пустоты. Он только слышал, как стучат по дорожке ее высокие гэта.
Нагасава вернулся через неделю – ездил по делам в Киото. Даже за такой короткий срок дома накопилось много дел. Сразу пришлось во что-то вникать, отдавать распоряжения, между тем как единственное, о чем он мечтал все это время, – войти в маленький флигель, где обитала Кэйко, и овладеть ею – жадно и страстно, без всяких церемоний и подготовительных речей.
Он давно прослышал о богатом купце Хаяси – у того было девять дочерей, все здоровые и красивые. В этой семье не умер ни один ребенок, на свет ни разу не появлялись дети с врожденными уродствами. Приехав в Киото, Нагасава явился в дом Хаяси поговорить о своем предложении. Как и следовало ожидать, купец охотно согласился отдать одну из дочерей в наложницы самому даймё. Были назначены смотрины. Нагасава приготовил для девушек подарки. Сестры вошли с поклонами и улыбками, тайком переглядывались и перешептывались, их глаза сверкали любопытством и страхом. И только одна стояла и смотрела на всю эту суету без тени улыбки – не то чтобы оценивающе, а с каким-то особым пониманием. Это и была Кэйко, и он сразу почувствовал, что выберет именно ее. Они с Хаяси заключили соглашение, и Нагасава привез девушку в свой замок. Он брал Кэйко с одной целью – чтобы она осчастливила его наследником, но все получилось совсем не так, как он ожидал. Такова жизнь: то, что сегодня кажется единственно верным, завтра подвергается сомнениям. Прошло немного времени, и Нагасава понял, что покорен. То были последние вишни, какие он был способен вкусить в своей осени!
Нагасава обещал жене со временем отослать наложницу обратно. А теперь он охотнее отослал бы куда-нибудь саму Тиэко-сан! Но это было невозможно: она много лет стерегла его дом, распоряжалась прислугой и заслужила несравненно больше, чем быть безнадежно отвергнутой и безвинно униженной на старости лет.
Если б Тиэко исчезла, он женился бы на Кэйко, наплодил бы детей и устроил долгожданное счастье. Но жена не собиралась ни уезжать, ни умирать, и Нагасава знал: если он не будет осторожен, не поздоровится именно молоденькой наложнице.
Когда она меня спросила:
«Не жемчуг ли сверкает на траве?» —
Тогда в ответ сказать бы сразу мне,
Что это лишь роса, —
И с той росой исчезнуть…
Ариварано Иарихира[9]
Акира много думал о том, почему бросил в лицо девушки такие слова – заявил, что ее предназначение – родить ребенка для господина Нагасавы и что после ее отошлют обратно к отцу. Собственно, он не имел никакого права это говорить и ничуть не удивился бы, если б Кэйко пожаловалась на него своему повелителю.
Так или иначе, после того разговора его стремление умереть угасло, как угасло отчаяние. Он вернулся домой к безумно обрадованной матери и продолжал жить так, будто не беседовал ни с каким Сёкэем и не узнал страшной тайны. Однажды, как бы невзначай, Акира спросил приемную мать о своих настоящих родителях. Но женщина не могла сказать ничего, кроме того, что семейство Ясуми было много знатней и богаче Отомо и они никогда не общались. Тот заговор обернулся большой трагедией для многочисленного клана Ясуми: его члены были либо убиты самураями Нагасавы, либо бежали, либо совершили сэппуку…
Акира часто думал о Кэйко. Что за девушка! Складки одежды – как у статуи богини солнца Аматэрасу в синтоистском храме, розовые, как лепестки цветов, ладони, дугообразные брови, мягкие, плавные линии тела… Ему хотелось увидеть ее снова, поговорить с нею, узнать, чем она живет. Незаметно для себя Акира перестал думать о девушке как о «купчихе» – презрительно и со снисхождением. Какая разница, чья дочь Кэйко, самурая или купца; главное, она была красива и необычна, совсем непохожа на тех женщин, каких он прежде видел и знал.
