к князю. Войдя и убедившись, что путь свободен, Эйольв обернулся и пригласил кого-то за собой. Вслед за ним в гридницу шагнула дева – нарядная и величественная, в греческом платье розового шелка с желто-золотистым узором в виде птиц в кольцах из цветов, в светло-зеленой шелковой накидке, с красным очельем и моравскими серебряными подвесками по сторонам лица. В первый миг придя в изумление – это еще кто? – Святослав тут же узнал собственную сестру Браниславу и удивился еще раз. На Олеговой горе, в обиталище молодого князя и его буйной дружины, Браня бывала редко и только вместе с матерью; внезапно увидев ее тут одну, Святослав от неожиданности взглянул на нее свежим взором и осознал, что она, в дорогом платье и уборе взрослой девы, и впрямь уже невеста!
Гриди тоже заметили гостью – подталкивали друг друга, показывали на нее, в изумлении опустив ложки. Горделиво подняв голову, Браня прошла между столами к княжескому месту. Вот и случилось то, о чем мечтает каждая девочка – она превратилась в девушку. На Ярилу Зеленого она залезла на березу, спрыгнула оттуда в расправленную плахту, которую держали Витляна и Правена, на ней затянули взрослую одежду, и теперь она – та самая дева, княжеская дочь, о которой во всех концах света белого рассказывают столько преданий. Браня знала множество сказаний о таких девушках и в глубине души ждала, когда с ней начнет все это происходить: когда ее спрячут в неприступную башню, куда не доберется ни один жених, когда за нее будут состязаться неженатые князья, когда ее унесет орел или вихрь… Но пока ничего такого не происходило, зато мать отпустила ее одну съездить к брату. В сопровождении троих бережатых – почти как сама княгиня – Браня ехала со Святой горы на Олегову, и кияне на ее пути замирали в восхищении при виде юной девы, румяной, как заря, и свежей, как летняя роса. Иные даже шли следом, чтобы еще полюбоваться ее длинной светло-русой косой, нарядным платьем, ее конем и конской уздой в серебряных бляшках.
Повод для поездки к брату был весомый. Взглянув на многозначительное, сияющее, довольное лицо Брани, Святослав мельком подумал, не собралась ли мать ее просватать, но сообразил: едва ли об этом сообщила бы ему сама сестра.
– Будь цел, брате! – Браня подошла его поцеловать.
– И ты! – Святослав наклонился к ней и вновь отметил, что наклоняться приходится не так уж сильно – она почти достигла полного женского роста. – Что ты здесь? Как мать?
– Матушка здорова. – Браня мельком огляделась, убедилась, что все взоры в гриднице прочно пришиты к ней, и снова обратила на удивленное лицо Святослава сияющий взор. – Новость у нас важная.
Она еще помедлила, доводя всеобщее любопытство до невыносимого, и объявила:
– А мы нашли меч Ахиллеуса!
– Чего? – Святослав настолько мало понял это сообщение, что даже не удивился. Никто из его людей вроде бы меча не терял. – Чей меч вы нашли? Какой раззява выронил?
– Ахиллеуса! Это в царстве Греческом был великий витязь, самый славный и доблестный, давным-давно был, еще до Константина Великого. А меч у него из чистого золота, ему сами боги все оружие и доспех даровали! Он с ними великие подвиги совершил и в битве пал самой важной. А мы нашли его меч!
– Вы нашли меч из золота? – Святослав нахмурился, не понимая шутки. – Где?
– В могиле волотовой, как отсюда к Витичеву ехать.
– Как вы попали-то туда? И вы – это кто?
Браня стала рассказывать по порядку: как отец Ставракий решил затворить путь бесу из могилы, как Торлейв с отроками поехал с ним, как они ночью, после молебна, выкопали из земли меч с золотой рукоятью и в золотых ножнах. И не столько выкопали, сколько он сам вышел по молитве папаса! Потом ей пришлось вернуться в рассказе назад и пояснить, откуда она знает про Ахиллеуса. Браня считала себя причастной к важнейшему открытию – ведь это она вынудила сперва Торлейва, а потом отца Ставракия рассказывать про войну в Илионе, иначе они не поняли бы, что такое нашли!
Не все с первого раза поняв и не всему поверив, Святослав с Прияславой сами поехали на Святую гору. Здесь царило оживление, будто в праздник: двор был полон людей, в гриднице сидели бояре, княгинина изба была набита женщинами, и все обсуждали «золотой меч Хилоуса». Вестью о чудесной находке уже полнился весь Киев, его горы, предградья и выселки. Эльга рассказала Святославу все заново, и он убедился, что над ним, по крайней мере, не шутят. Что бес Ортомидий вылез из разрытой волотовой могилы, он что-то слышал: эта новость всплыла у него же на дворе, служанки молодой княгини до сих пор об этом болтали. Знал он и то, что в появлении беса винят греческих папасов, так что желание отца Ставракия оправдаться, одолев демона, удивления не вызывало. Но дальше начинались явные чудеса. Святославу заново рассказали про Ахиллеуса: как он родился от богини и смертного царя, как он, юным воином, был сильнейшим в войске и враги разбегались от одного его крика. О том, как он выбирал между долгой жизнью и вечной славой – и выбрал славу…
– Но где меч-то?
Святослав уже понял: случилось что-то очень важное, что-то такое, то началось за тридевять земель отсюда, в Греческом царстве, и даже еще дальше – там, где жили греческие боги до того, как явился Христос. Но пока не видел доказательств.
– Его нужно в порядок привести, – пояснил Мистина. – У него клинок железный, но в земле многие века пролежал, заржавел сильно, Лют взял его чистить. А ножны были деревянные, тонким золотым листом покрытые. Ножны, понятное дело, в прах истлели, обшивка развалилась, помяли ее немного, пока выкапывали. Гутторм взялся поправить и новые ножны сделать. Как будет готово, тебе первому покажем.
– Но как вы узнали, что это того… Хилоуса меч?
– На нем он сам нарисован! – нетерпеливо доложила Браня. – Тови как разглядел утром при свете, так и догадался!
– Хилоус? Как он сам может быть нарисован на своем мече?
– А вот увидишь! Когда он собирался на последний бой, его мать, богиня из моря, пошла к кузнецу небесному и попросила, чтобы он сыну ее сделал оружие и доспех. Его старые взял его побратим, а его убили, и все досталось врагам…
Тут Святославу было все понятно: оружие побежденного всегда идет в награду победителю.
– И кузнец ему сделал самые лучшие доспехи. Ему была судьба такая – быть величайшим воином и рано умереть
