Составив таким образом план действий на ближайшее будущее, Хэррисон откинулся на подушки и забылся тяжелым пьяным сном. Стакан с недопитым джином выпал из его ослабевших пальцев и с глухим стуком ударился о покрытый ковром пол.
— Виктория? Вот уж сюрприз так сюрприз! Входи, дорогая… Кстати, не выпьешь ли со мной чаю?
Виктория приветливо улыбнулась Мери Энн Парке и вошла в просторный холл ее роскошно отделанного дома.
— Знаю, что с моей стороны было невежливо заезжать к тебе, не уведомив о визите, по крайней мере, за день, но я каталась верхом неподалеку и не смогла удержаться от искушения…
— Глупости! — перебила гостью Мери Энн. — Я ужасно рада тебя видеть. Более того, я собиралась в самое ближайшее время пригласить тебя на чашку чая, но с этим домом хлопот не оберешься… Поверишь ли, мне даже не хватает времени, чтобы заняться собой!
Виктория оглядела блистающий чистый холл и улыбнулась. Подобно многим молодым женщинам, недавно вышедшим замуж, Мери Энн полагала, что в доме никогда не бывает достаточно чисто. По этой причине ее слуги сбивались с ног, лазая со швабрами по углам и закоулкам в поисках несуществующей паутины или пыли.
Мери Энн провела Викторию в гостиную, указала на стул с мягкой обивкой и предложила гостье присесть. Разлив чай, хозяйка дома опустилась в кресло и, повернувшись к Виктории, застрекотала:
— Виконтесса устроила поистине восхитительный вечер на прошлой неделе. Мы с Томом чудесно повеселились.
— Да, вечер получился неплох, — с готовностью согласилась Виктория. — Жаль только, что поводом послужил отъезд Фионы и ее дочерей за океан.
Мери Энн сочувственно на нее посмотрела.
— Они уже уехали?
— Да, — печально сказала Виктория. — И ты не можешь представить себе, как мне их не хватает!
— Ничего удивительно, — молвила хозяйка дома. — Я знаю, что вы с мачехой и сестрами были очень близки.
Некоторое время подруги молчали. Затем Мери Энн улыбнулась и заговорила снова:
— Ах да, я же совсем забыла! Какая чудесная новость, Виктория! Надеюсь, она способна рассеять твою печаль? Как это, должно быть, прекрасно, чувствовать под сердцем свое дитя! Мы с Томом пятый месяц стараемся зачать ребенка, но у нас пока ничего не получается, а вот ты уже успела… Как только тебе удалось, не понимаю? Ведь ты, если не ошибаюсь, всего месяц как замужем!
Лицо Виктории озарилась счастливой улыбкой.
— Вот и Майлз сказал мне то же самое — слово в слово.
Мери Энн завистливо вздохнула и покачала головой.
— Завидую я тебе, дорогая моя, — вот что! Прежде всего, ты ждешь ребенка. И потом… Помнишь, о чем мы с тобой разговаривали пару недель назад? Теперь ты, как говорится, при деле, и тебе не надо думать об исполнении… гм… супружеского долга до лета будущего года. Счастливица…
Виктория склонила голову набок и внимательно посмотрела на Мери Энн.
— Кстати, именно об исполнении супружеского долга я и хотела с тобой поговорить.
Мери Энн вскинула на нее изумленный взгляд, но Виктория, сделав вид, будто ничего не замечает, продолжала свое:
— Не знаешь ли ты, часом, могут ли беременные… м-м… исполнять этот самый долг без вреда для здоровья? Ну, вспомни, о чем мы тогда говорили?
Глаза Мери Энн еще больше округлились от удивления.
— Вообще-то, — смущенно произнесла она, — я никогда не слышала, что этим нельзя заниматься во время беременности, но, с другой стороны… С другой стороны, мне не доводилось еще разговаривать с женщиной, которой бы этого хотелось… в таком-то состоянии.
Мери Энн запнулась, но потом, переборов смущение, спросила:
— Виктория, неужели ты хочешь сказать, что тебе нравится, когда Майлз… скажем так… проявляет к тебе внимание?
Виктория вспыхнула как маков цвет.
— Наверно, мой ответ вызовет у тебя недоумение, но я все-таки скажу — да, внимание Майлза доставляет мне огромное удовольствие.
Эти слова поразили Мери Энн до глубины души.
— Ты испытываешь удовольствие… от… от… — Мери Энн запнулась и отвела глаза, качая головой, словно фарфоровый болванчик. Снова глянув на подругу, она брезгливо наморщила носик.
— А не кажется ли тебе, дорогая, что это… непристойно?
— Непристойно? — хихикнула Виктория. — Да, в общем, нет.
— Тогда, может, скучно?
Теперь настал черед Виктории округлить глаза.
— Скучно? Ни в коем случае.
Мери Энн сделала новый заход:
— В таком случае не кажется ли тебе, что все это как-то очень уж примитивно и недостойно… прямо как у животных?
Виктория с минуту честно обдумывала вопрос подруги, потом пожала плечами и сказала:
— Возможно, и так, но ты не представляешь, Мери Энн, что я при этом чувствую!
— И что же ты чувствуешь? Смущение — или, быть может, стыд?
— Да нет же! Когда Майлз меня целует и делает все, что положено делать мужу в супружеской постели, меня словно уносит ветром.
— Уносит ветром? — эхом откликнулась Мери Энн. — И куда же, интересно знать?
— Ну, — нахмурила брови Виктория, — не знаю точно… Должно быть, на небо.
Мери Энн приоткрыла рот.
— Ты, наверное, шутишь?
Томное выражение на лице Виктории лучше всяких слов говорило, что она и не думала шутить.
— Вовсе нет! Мне нравятся объятия Майлза, нравятся его поцелуи, нравится слушать, как он нашептывает мне на ухо милые глупости, — ну и все такое…
— Он шепчет тебе на ухо?
— Шепчет. И это самое приятное, уж поверь! Неужели Том никогда не говорит тебе на ухо ласковые слова?
Мери Энн откинулась на спинку кресла и задумчиво посмотрела на Викторию.
— Нет, не говорит. Кроме того, я не слышала, чтобы кто-нибудь из его друзей занимался в постели подобными вещами.
— Пусть так. Тогда что же вы делаете, когда остаетесь вдвоем? — улыбнулась Виктория.
Мери Энн с минуту подумала.
— Сказать по правде, почти ничего не делаем. Мы с Томом достигли в этом смысле определенной договоренности. «Этим» мы занимаемся по субботам с одиннадцати до одиннадцати двадцати вечера — и никаких разговоров об интимном не ведем.
— А может, вам, наоборот, следовало бы поговорить об этом? — заметила Виктория. — Кроме того, мне кажется, что вам мешает как раз недостаток предприимчивости.
— Предприимчивости? — переспросила Мери Энн, выпрямляясь в кресле. — Что ты под этим подразумеваешь?
— О… многое, — протянула Виктория. — К примеру, почему бы вам с Томом не заняться любовью во вторник утром? Должна тебе заметить, что при свете явно ощущения совсем другие. Восхитительные!
— Во вторник утром? — выдохнула в изумлении Мери Энн. — Теперь-то я точно знаю, что ты надо мной подшучиваешь!
