Гарри от неожиданности присвистнул.
— Мне всегда казалось, что из него не получится фермер. А что делает его брат?
— Стефен уехал в город — там патриоты формируют отряды, — а наш племянник Дуглас занимается хозяйством. Что привело тебя сюда?
— Собираюсь вступить в армию.
Она грустно кивнула — сколько молодых людей, таких, как он, погибло в эту войну?
— Давно видел Бетани?
— Эштон договорился вывезти ее в Бристоль и до сих пор не знает, что она не послушалась, хотя у нее, по крайней мере, хватило здравого смысла отправить из Ньюпорта Кэрри и сына. Сама же осталась и по-прежнему предоставляет свой дом «красным мундирам».
— Выполняет свой патриотический долг.
— Лучше бы вспомнила о долге жены, — сердито заметил Гарри.
— Не стану возражать тебе, — ответила Абигайль.
— Как ее убедить, что Эштон не имеет никакого отношения к тому чертову пожару?
Учительница на минуту задумалась — какое-то смутное воспоминание мелькнуло в ее глазах, — наконец, что-то вспомнив, она поспешила в угол кухни и принялась рыться в мешке с тряпками; обернувшись, показала перепачканный краской фартук.
— Он был на мне в тот вечер, когда я проникла в кабинет Дориана Тэннера. Я совершенно забыла о нем — Финли тяжело переживал смерть Чэпина. — Она протянула Гарри два небольших предмета. — Это награда Эштона — «Дерево Свободы», Но посмотри на вторую вещь. Что-нибудь припоминаешь?
Гарри взял вещицу в руку и поднес к свету.
— Эта заколка с сапфиром принадлежала моему отцу, — взволнованно произнес он. — Вы говорите, что нашли это у Тэннера? Но это же означает только одно…
Абигайль похолодела:
— Все организовал сам Тэннер!
Гарри быстро направился к двери.
— Сейчас же отправляюсь в Систоун, чтобы избавить Бетани от этого «красного мундира», ведущего двойную игру.
Вскочив в шлюп под парусом, он отплыл. Ветер кружил барашки на водах залива; Гарри обернулся, помахал шляпой — золотистые волосы развевались на ветру, — совсем мальчишка, пылкий и отважный. Абигайль, постояв, вернулась в дом.
* * *
Эштон чувствовал себя превосходно на покачивающейся верхней палубе корабля «Лангедок» — флагмана флотилии из одиннадцати судов.
— Великолепный корабль, не правда ли? — с гордостью в голосе произнес Гастон, рулевой корабля. — У нас девяносто орудий — немного удачи, и мы сметем англичан до самой Канады. — Мальчишеская улыбка освещала мужественное лицо немолодого француза, когда он пожимал руки каждому американцу: Эштону, Финли и пяти членам Комитета спасения.
Финли толкнул Эштона локтем и кивнул в сторону кормы:
— Никогда не видел столько медных орудий.
— Герои-победители, — устало заметил Эштон. — Не понимаю, зачем называть героями людей, убивающих себе подобных?
Во главе группы офицеров на палубе появился Шарль Гектор Теодат, граф де Эстен, на всех — великолепные белые мундиры и жилеты с серебряными латными воротниками, золочеными пуговицами; головные уборы, отделанные мехом барашка, довершали великолепие наряда. Американцы, севшие на флагман на мысе Джудит, чтобы помочь флотилии найти наиболее выгодную военную позицию, изумленно открыли рты, удивляясь пышности формы.
— Эштон Маркхэм, — граф слегка поклонился. — Месье Тэлмедж сообщил, что вы — огромный свирепый лев, а не человек. Согласен с ним — это действительно так.
Эштон усмехнулся:
— Бен, вероятно, говорил это не в качестве комплимента.
— Eh, bien[10]. Ваш соратник также рассказал, что вы прекрасно разбираетесь в лошадях. — Он направился в адмиральскую каюту, чтобы обсудить детали плана. — Я проинструктировал адмирала Суфрена держать свободным восточный пролив. — Он указал на карту. — Он называется Саконнет — эти краснокожие дают всему такие невероятные имена.
Финли отпил большой глоток французского вина. Один из офицеров, презрительно фыркнув, чуть пригубил бокал, Финли же, осушив его, демонстративно громко стукнул им о стол, а затем рыгнул. Де Эстен прочистил горло.
— Суфрен захватил заложников.
— Есть ли в этом необходимость? — быстро спросил Эштон.
— Разумеется. Их нахождение на борту «Лангедока» свяжет англичанам руки, они не решатся обстреливать флагман, а значит, не смогут разрушить наши планы.
«Хорошо, что удалось отправить Бетани и Генри в Бристоль», — подумал Эштон.
Пока флотилия ожидала сообщений о том, что пролив Миддл-Пэссидж свободен для прохода судов, он размышлял. Обильное возлияние — французские моряки не скупились на угощения — усиливало грусть. Ньюпорт скоро будет освобожден, и когда это произойдет, он даст свободу желаниям своего сердца: слишком долго приходилось сдерживать свои истинные чувства к Бетани, а ей всегда были нужны только его любовь, и ему, наконец, стало ясно, что он готов дать ей эту любовь.
Под действием вина Эштон разоткровенничался с Гастоном и рассказал ему о своей лоялистке-жене.
— Я знал ее еще девочкой, помню угловатым неуклюжим жеребенком, полным озорства. Но после четырех лет учебы ее нельзя было узнать.
— Стала очаровательной женщиной, не так ли? — Гастон приподнял бровь и снова наполнил бокал Эштона.
— Как прекрасное выдержанное вино.
* * *
На следующий день к флагману подплыла лодка, помощники сообщили хорошие новости: Суфрен очистил пролив Миддл-Пэссидж, войска под командованием Салливана и Лафайета начали военные действия на острове Эквиднек.
Захваченные Суфреном заложники были доставлены на борт флагманского корабля, матросы помогли несчастным тори по одному подняться по трапу. Первыми показались торговцы: рабами — мистер Симон Пиз, ромом — мистер Эвен Хант, — за ними мистер Кит Крэнуик, посылая проклятия в воды залива. До следующего очередь не дошла — случился обморок с мистером Пизом: его лицо вдруг смертельно побледнело, он схватился рукой за грудь, падая на палубу у ног графа де Эстена. На некоторое время все забыли о четвертом заложнике. Услышав какой-то звук, Эштон оглянулся и увидел небольшую, явно женскую ручку, держащуюся за поручни, затем — гриву золотистых волос и ангельское личико, искаженное гневом, достойным фурии.
— О Боже, — произнес он, — Бетани.
— Это невозможно, — ответил де Эстен, застегивая многочисленные пуговицы мундира. — То, о чем вы просите, Эштон, совершенно недопустимо.
— Но это же женщина.
— Чтобы убедиться в этом, не надо родиться французом.
— Но вы же не станете держать мою жену на корабле во время сражения.
