Глаза Брайана нестерпимо светились невыразимой, преданной любовью. Почти весь последний месяц они провели вместе. Он больше не просил Роджера освободить Мэри. Не хотел с ней расставаться, ибо Мэри прогнала одиночество из его жизни. Слишком часто Роджер уезжал на турниры, а Элизабет почти не покидала монастыря. В присутствии посторонних женщин он неизменно тушевался и смущенно молчал. Мэри же, хоть и на десять лет старше, все же была столь же неискушенной и наивной, как сам Брайан. Никогда не заливалась глупым хохотом, не тянула его танцевать и не заставляла гоняться за ней по саду. Простая, скромная женщина, она ничего от него не требовала. Они целыми днями играли на лютне, а иногда Брайан рассказывал истории, которые часто складывались у него в голове. Те, что до сих пор он никому не рассказывал. Мэри внимательно слушала, заставляя его чувствовать себя сильным, смелым, истинным защитником дамы, а не просто чьим-то младшим братом.
Именно стремление защитить Мэри помешало ему признаться, что Бронуин тоже попала в плен. Теперь он уже не так слепо доверял брату, как раньше, и часто расспрашивал слуг, желая знать, что происходит в его собственном доме. Он немедленно потребовал освобождения Бронуин, и Роджер тут же подчинился. В плену оставалась одна Мэри.
— Никто на свете не может избаловать такого ангела, — улыбнулся он.
Мэри вспыхнула от удовольствия и опустила ресницы.
— Посиди со мной. Ты принес какие-то новости?
— Нет, ничего, — солгал Брайан. Он знал, что, если верить Элис, Рейн по-прежнему остается изгоем и живет где-то в лесу, став предводителем шайки разбойников. Но Брайан ни слова не сказал о несчастьях Рейна. — Прошлой ночью похолодало, — заметил он, грея руки у огня. По взаимному согласию они никогда не упоминали о Роджере или Элис. И оставались просто одинокими людьми, которых потянуло друг к другу. Их мир ограничивался одной большой уютной комнатой на верхнем этаже дома Чатвортов. Музыка, искусство, радость общения друг с другом — что ещё нужно для счастья? И они были счастливы. Как никогда в жизни.
Брайан развалился на подушках стоявшего перед камином стула и в тысячный раз попросил Бога, чтобы это продолжалось вечно. Только бы Мэри не вернулась к той, другой семье.
Этим вечером Брайан открыл свою мечту Роджеру.
— Ты… что? — ахнул Роджер, изумленно вытаращив глаза.
— Я хочу жениться на Мэри Монтгомери.
— Жениться?
Роджер попятился и упал на стул. Породниться с семьей, которую он считал своим смертельным врагом!
— Но она монахиня, и ты не…
— Она не давала обетов. Просто живет в монастыре, вот и все. Мэри так нежна и добра. Она хочет помочь всему миру.
Пронзительный смех перебил разговор.
— Да, Роджер, ничего не скажешь, ты молодец! Твой малыш братец собирается жениться на старшей сестре Монтгомери! Поведай-ка, Брайан, сколько ей лет? Достаточно стара, чтобы быть матерью, о которой ты всегда мечтал?
До этой минуты у Брайана не было причин испытывать ярость, ибо Роджер неизменно оберегал его от темных сторон этого мира. Но сейчас он с гортанным воплем бросился на Элис. Роджер едва успел его перехватить.
— Не стоит, братец.
Брайан взглянул в глаза Роджера и впервые в жизни подумал, что брат далек от идеала.
— И ты позволяешь ей говорить подобные вещи? — спокойно спросил он.
Роджер нахмурился. Ему не нравилось, как Брайан смотрит на него. Так холодно и отчужденно, словно не Роджер был его лучшим другом.
— Конечно, она ошибается. Но я считаю, что ты недостаточно хорошо все обдумал. Ты молод и действительно должен жениться, но…
Брайан резко отпрянул от Роджера:
— По-твоему, я слишком глуп и сам не знаю, чего хочу?
— Ответь ему, Роджер, — вновь закатилась хохотом Элис. — Собираешься позволить брату жениться на Монтгомери? Так и слышу, что будет говорить вся Англия. Скажут, что ты не смог поразить Стивена в спину одним способом и поэтому нашел другой. Будут сплетничать, что Чатвортам достаются лишь объедки Монтгомери. Я не смогла получить Гевина. Ты не сумел получить Бронуин и поэтому женил калеку брата на старой деве, сестрице Монтгомери.
— Заткнись! — заревел Роджер.
— Что, правда глаза колет? — издевалась Элис.
Роджер скрипнул зубами.
— Мой брат не женится на Монтгомери.
Брайан выпрямился во весь рост, хотя оказался на голову ниже Роджера.
— Я женюсь на Мэри, — твердо заключил он.
— Тебе следовало бы поставить его охранять ту, другую. Пусть бы потешил свою похоть, но по крайней мере не стал бы толковать о женитьбе.
— О чем ты говоришь, старая карга? — взвился Брайан. — Какая еще «другая»?
Элис окинула его негодующим взглядом сквозь неизменно закрывавшую лицо вуаль.
— Как ты смеешь?! — ахнула она. — Как смеешь называть меня каргой?! Моя красота была так ослепительна, что в свое время я и взглядом бы не удостоила жалкого калеку вроде тебя.
Роджер стремительно шагнул вперед:
— Вон отсюда, пока я не изуродовал тебе вторую щеку!
— Спроси его насчет Бронуин, — прошипела Брайану Элис, прежде чем выбежать из комнаты.
Повернувшись, Роджер снова встретился с ледяным взглядом Брайана, и это совсем ему не понравилось. Похоже, того обожания, которое младший брат всегда питал к старшему, больше не существует.
— Ты сказал, что освободил ее, — бесстрастно заметил Брайан. — В чем еще ты мне солгал?
— Послушай, Брайан… — начал Роджер тем особым тоном, которым всегда говорил с братом и сестрой. Но Брайан решительно отступил.
— Я больше не ребенок, и не стоит так со мной обращаться. Каким идиотом я был! Неудивительно, что Монтгомери до сих пор не напали на нас! Ты захватил их женщин, верно? Как я мог верить тебе? Я ни разу не усомнился ни в одном твоем поступке. И был слишком счастлив с Мэри, чтобы немного пораскинуть мозгами. Впрочем, я всегда был слишком занят, чтобы думать собственной головой, не так ли?
— Брайан, пожалуйста.
— Нет! — крикнул Брайан. — Это ты меня послушай. Завтра я отвезу Бронуин и Мэри домой, к их родным.
Роджер почувствовал, как волосы на голове встают дыбом.
— Они мои пленницы, и ты ничего подобного не сделаешь!
— Но почему ты их захватил? Потому что пытался ударить Стивена Монтгомери в спину? Потому что потерпел поражение?
Роджер отшатнулся.
— Брайан, как ты можешь говорить со мной подобным образом? После всего, что я для тебя сделал?
— Меня уже тошнит от рассказов о том, как ты спас младших брата и сестру. Тошнит от необходимости быть благодарным тебе каждую минуту своей жизни. Да, я твой младший брат, но давно уже вырос и могу принимать собственные решения.
