Саломеей, да всеми коварными злодейками, известными человечеству!
Аннабель снова глотнула бренди.
– Он, должно быть, презирает меня, – прошептала она.
Серебристые глаза Люси метали искры.
– Вот негодяй! – негодовала она. – Как он мог соблазнить тебя, да еще, полагаю, в собственном доме!
– Он не соблазнял меня, – запротестовала Аннабель. – Ну, может быть, совсем немного. – Она сама влюбилась до беспамятства там, на холме в Уилтшире, когда он стоял перед ней, сняв шляпу, бормоча скупые извинения. – Но это не его вина.
– Боже, – насмешливо сказала Люси, – разумеется, соблазнял. Как можно быть такой наивной. Ты же суфражистка, а мы, суфражистки, не верим в сказочки о коварной искусительнице и бесхитростном мужчине. Он прекрасно знал, что делает.
Аннабель вздрогнула.
– А что, если я и сама была не против?
Люси закатила глаза.
– Аннабель, да пусть бы он казался тебе холодным как рыба! Этот тип на десять лет старше тебя. Расчетливый стратег, завоевавший расположение королевы, заставляющий взрослых мужчин плясать под его дудку. У тебя не было ни единого шанса, и он это знал. Скажи мне правду – ведь он говорил такие красивые слова? Заставил тебя почувствовать, будто вы знакомы уже много лет, понимаете друг друга без слов?
О, все было именно так…
– Да, – прошептала она.
Хэтти издала тихий испуганный возглас.
Люси удовлетворенно кивнула.
– Вот-вот, именно так они и действуют. Теперь я очень жалею, что лоббировать этого мерзавца послала именно тебя.
– Прошлой ночью он сделал мне предложение, – прошептала Аннабель.
Подруги дружно ахнули. Это было забавное зрелище – три совершенно одинаковых выражения лица с открытыми от удивления ртами.
– Сделал… предложение? – пискнула Хэтти. Ее глаза стали совершенно круглыми.
Аннабель кивнула.
– Ворвался в дом миссис Форсайт вчера вечером и просил меня выйти за него замуж. Я… я отказалась. Произошла шумная сцена, поэтому миссис Форсайт и попросила меня уйти.
В комнате повисла тишина. Тягостное, недоверчивое молчание.
– Черт знает что, – пробормотала Люси, встала и подошла к шкафчику с бренди.
– И ты отказалась? – спросила Хэтти, едва дыша.
Аннабель с трудом проглотила комок, стоявший в горле.
– Отказалась. Ну как я могла согласиться?
Три головы единодушно закивали в ответ.
– То есть вообще-то могла бы, – сказала Хэтти, – но это был бы скандал десятилетия. Нет, века! Ваша история стала бы легендой…
– Знаю, – сказала Аннабель, перебивая ее, – знаю. Именно поэтому я отказала ему. Ох… – Слезы хлынули с новой силой, и она яростно промокнула глаза носовым платком.
– Просто не верится – сделал предложение… – Хэтти покачала головой. – Не хочу сказать, что ты недостойна, – поспешно добавила она, – но это так не похоже на него, совершенно дикий, безумный поступок для такого холодного… э-э… рассудительного человека.
Аннабель устало улыбнулась.
– Он вполне рассудительно сначала предложил мне стать его любовницей.
Глаза Люси хищно сузились.
– В ту же ночь?
– Нет, – ответила Аннабель, – в Клермонте.
– Ты правильно сделала, что отказалась от того предложения, – сказала Катриона. – Нашей подругой вполне может быть скандальная герцогиня, но никак не любовница герцога.
Аннабель поставила пустой стакан на маленький столик сбоку.
– А теперь, – тихо спросила она, – теперь вы не перестанете со мной дружить?
Хэтти нахмурилась.
– А почему мы должны перестать?
– Потому что я ударила мужчину и оказалась в тюрьме, меня отстранили от занятий, мне сделал предложение герцог и выгнала из дома собственная компаньонка.
Люси спрятала улыбку за бокалом бренди.
– Мне кажется, что пара-тройка подруг у тебя все же имеется.
– Да я же просто ходячий скандал! Вечно попадаю в какую-нибудь историю… – в отчаянии возразила Аннабель.
Катриона сняла руку с плеч Аннабель и сложила ладони на коленях.
– Я видела, как Монтгомери целовал тебя на балу в Клермонте, – сказала она, – и даже после этого разве я не была тебе подругой?
Аннабель уставилась на нее, разинув рот. Ну конечно. Катриона встретилась ей в коридоре, когда она вышла из ниши, и заметила ее растрепанные волосы…
– Ты целовалась?! На балу?! – взвизгнула Хэтти.
А ведь Катриона, похоже, даже слова никому не сказала…
– Почему вы так добры ко мне? – спросила Аннабель. – Не осуждаете меня, не обмениваетесь многозначительными взглядами на мой счет, не стараетесь держаться подальше?
Именно так вели себя деревенские девушки, которых она когда-то считала своими подругами, когда пошли слухи о ней и Уильяме. А разве не так поступил и ее собственный отец?
Люси вздохнула.
– Ты вроде бы умная, но порой не слишком сообразительна, – сказала она. – Посмотри на нас. Никто из нас не ведет себя как принято. – Она указала на Катриону. – Вот, например, она не по-женски умна. По ее инструкциям ищут сокровища, блаженно не подозревая, что их написала женщина. И думаю, в Египте ты не гнушалась облачаться в брюки и ползать по каким-нибудь пещерам, правда? – Катриона кивнула, и жар смущения разлился по ее шее. – Что касается меня, – продолжила Люси, – то моя семья отреклась от меня задолго до того небольшого инцидента с испанским послом и серебряной вилкой. Если бы моя тетя не оставила мне небольшое наследство – а сделала она это только в пику моему отцу, – я была бы нищей. Или считалась бы сумасшедшей и меня бы держали взаперти, потому что я не могу быть такой, какой хочет видеть меня моя семья. Я не пассивная тихая скромница, никогда не представляла себя окруженной большим выводком детей и преданно служащей своему господину и хозяину – мужу. Или Хэтти… – Она нахмурилась.
– А вот в чем твои странности, я не знаю.
Хэтти скрестила руки на груди.
– Почему я должна иметь какие-то странности?
Люси бросила на нее пронзительный взгляд.
– И все-таки зачем дочери Джулиана Гринфилда каждую неделю по локоть в краске проводить столько времени в обществе такого безжалостного деспота, как профессор Раскин?
Вечно улыбающийся рот Хэтти сжался в угрюмую линию.
– Ну а я… – наконец сказала она. – Пишу с ошибками. И плохо считаю. – Она выгнула бровь, глядя на Люси. – Думаешь, только ты паршивая овца в семье? Все мои
