Из Брауншвейга тоже приходили позорные и неприятные вести, хотя он верил, что его сестра Августа мужественно переносила все трудности и, по крайней мере, не добавила ему унижения своим недостойным поведением. Он всегда недолюбливал Августу: в детстве она постоянно задирала его, а когда они стали старше, все время показывала свою обиду на то, что она, родившаяся первой, – девочка, а он – мальчик.
И теперь еще этот недостойный брак Камберленда. Об образе жизни его брата Уильяма, герцога Глостера, тоже ходили всякие слухи, которые Георг старательно пропускал мимо ушей.
Утешением ему была Шарлотта. Она никогда не давала ни малейшего повода для сплетен. Спокойно оставаясь в тени, она шила, молилась, вела тихую домашнюю жизнь, но, наводила на него скуку, он вынужден был это признать. Конечно, его жена никогда не догадывалась о том, что он так думает. Никогда, ни единым взглядом, не выдал Георг того, что часто вспоминает о Саре Леннокс, и его очень интересовали все скандальные новости о том, что она родила ребенка от другого мужчины, с которым сбежала, оставив своего мужа. Теперь, как он слышал, она бросила своего любовника и тихо живет в Гудвуд-хаусе под покровительством своего брата, герцога Ричмонда. Иногда ему казалось, что Ричмонд винит именно его за все то, что случилось с Сарой. Он часто думал о том, что Ричмонд специально оставил двор, чтобы досадить ему. Но такие мысли приходили к Георгу, когда он вспоминал многих людей. Теперь король чувствовал себя хорошо и его разум был ясным, хотя временами наступали моменты, когда он немного боялся этой мании преследования, доставившей ему так много хлопот в период той страшной болезни, на которой он даже сейчас не хотел задерживаться в своих мыслях.
Но он по-прежнему думал о Саре… со страстным желанием… и о женщинах, подобных Элизабет Пемброук. Что за прелесть эти женщины! Правда, им обеим не повезло в замужестве. А вот его брак с Шарлоттой можно было бы назвать удачным.
Хотя воображение рисовало ему совсем других женщин, но в неверности своей супруге дальше этих пределов он никогда не заходил.
Так и должно быть, говорил он себе в отчаянии. Следует оставаться примером для всех, особенно когда при его дворе творятся такие безобразия.
Например, Элизабет Чадлей, его старинная приятельница, помогавшая ему когда-то поддерживать связь с Ханной Лайтфут. Как он благодарен был ей тогда! Наверное, было бы разумнее, если бы он не прислушивался к ее советам. О, теперь, конечно, легко рассуждать, после всего случившегося. Но в то время Элизабет Чадлей хотела угодить ему и потому поступала подобным образом.
О жизни Элизабет Чадлей также ходило немало сплетен. Она объездила всю Европу, сумела стать близким другом короля Фридриха в Берлине. Это была весьма занятная дама. Будучи женой некоего Августа Харви – Элизабет в то же время стремилась выйти замуж за герцога Кингстона, любовницей которого была на протяжении многих лет. Однако тот факт, что ей не удалось получить развод, не помешал ей вступить в какой-то брак с герцогом Кингстоном.
Все так запутано, подумал король. Он не хотел слышать обо всем этом. Он не желал видеть Элизабет, потому что при виде ее он вспоминал Ханну Лайтфут. Он был бы рад отодвинуть мыли об Элизабет на задворки своей памяти, но ее странное поведение еще больше подчеркивало безнравственность, царившую при его дворе, с которой он безуспешно пытался бороться.
По-видимому, все те женщины, которыми он так восхищался, – авантюристки, а достойна восхищения, поистине, одна лишь Шарлотта, маленькая, некрасивая Шарлотта, рот которой карикатуристы любили сравнивать с крокодильим. Шарлотта – его жена. Такая некрасивая, такая добрая и такая скучная.
Поэтому ему приходится изменять супруге лишь в своих мечтах, но в реальности оставаться ей верным, добрым мужем. Всем своим поведением он доказывает это. Теперь у них уже восемь детей. Последние трое – Элизабет, потом – Эрнест и Август. Пять мальчиков и три девочки, а они женаты всего около десяти лет!
Никто не мог сомневаться в том, что они выполнили свой долг. Но его очень тревожило поведение братьев, и он все время вспоминал совет своей матери: добиться принятия закона, который не позволял бы членам королевской семьи жениться без согласия монарха.
Он думал о своих мальчиках и девочках и искренне надеялся, что они не доставят ему столько огорчений, сколько доставили ему их тети и дяди.
И тогда он решил, что его мать была права и следует что-то предпринять.
Король готовил послание для представления в парламент:
«Его Величество, проявляя отеческую любовь к своей собственной семье и горячо заботясь о будущем благоденствии своего народа, а также о чести и достоинстве своего государства, стремясь к тому, чтобы право одобрения всех браков в королевской семье (всегда принадлежавшее королям этого королевства как дело, представляющее государственный интерес) было более действенным, рекомендует обеим палатам парламента серьезно подумать о том, не было бы более разумным и целесообразным восполнить недостатки действующего сейчас закона и посредством внесения некоторых новых положений сделать его более эффективным, дабы оградить потомков Его Почившего Величества короля Георга Второго (кроме потомков принцесс, вышедших или могущих в дальнейшем выйти замуж в иностранные семьи) от заключения браков без одобрения Его Величества, его наследников и преемников».
Когда это послание было представлено обеим палатам парламента, его встретили там враждебно.
Чатем, в одно из своих редких появлений в Палате лордов, проковылял к трибуне и метал оттуда против этого закона громы и молнии.
«Новомодный и бесстыдный закон», – кричал он. Другие заявляли, что его следовало бы назвать «Законом, поощряющим внебрачные связи и супружескую неверность потомков Георга Второго».
Короля навестил лорд Норт и выразил свое сомнение по поводу этого закона:
– Он крайне непопулярен, Ваше Величество.
– А я уверен, что он правилен, – упрямо заявил король. – Он должен быть принят.
Противодействие закону продолжалось. Его называли безнравственным, но король оставался непреклонным. Он написал Норту:
«Я ожидаю, что будут приложены все усилия для того, чтобы провести этот закон через обе палаты с подобающей настойчивостью, ибо это не только вопрос, имеющий непосредственное отношение к управлению страной, но и лично ко мне, и поэтому я смею ожидать искреннюю поддержку от каждого, кто служит мне, и не забуду тех, кто уклонился от своего долга».
В последней фразе слышалась явная угроза. Хотя в стране существовала конституционная монархия, король пользовался большим влиянием, имея право назначать министров. И все же нашлись такие, кто выступил против него. Одним из них был Чарлз Джеймс Фокс, молодой человек, уже успевший заявить о себе в парламенте, весьма сильная и властная личность, сын лорда Холланда и племянник Сары Леннокс.
