Как глупо… как глупо, что она сразу не поняла, чем все это закончится…
Николас и Гэвин стояли лицом к лицу на поблескивающем росой поле. Мужской способ решения всех проблем. Испытание. Схватка сил, характеров, судеб. Взведенный курок. Смертоносная вспышка. Свист пули.
Слезы женщины.
Да разве может гибель человека возместить причиненное им горе? Облегчить боль? Восстановить справедливость?
Никогда. Но честь зовет. Требует служения себе.
– Николас, ты не сделаешь этого! – Дрожащий голос Элеонор вырвал Дориан из раздумий. – Это не дуэль. Не вопрос чести. Это месть. Это самое обычное убийство!
– Когда оружие было в руках у твоего мужа, этот момент не слишком тебя заботил, Элеонор. – Николас в последний раз внимательно осмотрел пистолет. – Побереги слова. Джейми, уведи ее.
Дориан сделала шаг к Николасу.
– Она права, Николас. Ты сам это понимаешь.
Он не поднял головы от пистолета.
– Иного не дано. Прошу тебя, Дориан, побудь в карете до конца дуэли. Долго ждать не придется.
– Но если здесь скоро будет полиция, то мы можем все объяснить без кровопролития… – Силы стремительно покидали Дориан, но она не могла не использовать последний шанс.
– Нет, Дориан. Меня обязывает память о Джонатане. Но что бы ни случилось, помни о рукописи.
– Да, конечно. – Время вдруг стало стремительно ускользать, словно песок из песочных часов. Дориан прильнула к Николасу, провела ладонями по его груди, заглянула в глаза. – Больше я не стану спорить с военным моряком о самом для него важном… о чести. Но я должна сказать тебе о чем-то очень важном для меня, Николас.
Только теперь он опустил на нее взгляд.
– Да?
– Помнишь, ты говорил об ответственности в любви? О том, как важно думать о себе самом… ради любимого?
– И? – Он насторожился.
– Не знаю, любишь ли ты меня, Николас. Дорога ли я тебе настолько, чтобы отказаться от дуэли… Но я тебя люблю. Слышишь? Я люблю тебя. И если ты меня любишь, подумай о себе. Прекрати это безумие!
* * *
Слова Дориан стали солнечным лучиком, растопившим ледяное отчаяние в его душе. Николас поднял глаза к небу, судорожно вдохнул прохладный, свежий воздух утра.
Дориан любит его! Она его любит. Три простых слова. Откуда в них такая обезоруживающая сила?
Боже милосердный, помоги. Сейчас не время для слабости и сантиментов.
– Даже твоя клятва в любви не может меня остановить, Дориан.
– Этого я и боялась. – Дориан провела кончиком языка по внезапно пересохшим губам и поспешно добавила: – И все же мне была невыносима мысль, что ты не узнаешь о моих чувствах.
– Я… знаю. – Голос изменил Николасу.
На один неизмеримо долгий миг их взгляды слились.
– Ты просил, Николас, и я очень постараюсь… Никаких сцен, никаких истерик. Но помни – что бы ни случилось, я люблю тебя. И все. Просто люблю.
Дориан приподнялась на носочки, прикоснулась губами к его губам и ускользнула прежде, чем он успел ответить на поцелуй.
– Ты готов, Ник? – нетерпеливо окликнул Гэвин. Судя по вызывающему блеску глаз, он уже оправился от потрясения.
– Готов, – бросил Николас. – Дэвис будет считать шаги.
Дэвис молча кивнул. Гэвин и Николас встали спиной к спине, подняв дула пистолетов к небу. Джейми Коллард одной рукой удерживал Элеонор у экипажа Треффордов. Дориан замерла рядом со своей каретой.
В звенящей утренней тишине звонко раздавался голос Дэвиса. С каждым следующим словом Николас делал шаг.
– Шесть. Семь. Восемь…
Небо на востоке из чернильного стало розовато-сиреневым, от земли поднимался утренний туман.
Николас сбился со счета. О Господи. Он был абсолютно спокоен и готов к дуэли, пока… пока Дориан не бросилась в его объятия. Она его любит. Неужели что-то в жизни может быть настолько легко?!
– Двенадцать… Тринадцать… Четырнадцать…
Так легко. В его жизни все было гораздо сложнее. И несостоявшееся сватовство к Элеонор, и тяжким трудом завоеванная карьера, и неожиданно свалившийся на него титул. И, уж конечно, борьба за доброе имя Деррингтонов. Так почему же все это вдруг стало казаться несущественным по сравнению с теми тремя словами, которые произнесла Дориан?
– Шестнадцать. Семнадцать. Восемнадцать…
Николас сосредоточился. Сейчас нужно быстро повернуться, прицелиться, выстрелить. Он уже не одну неделю представлял себе дуэль с Гэвином. Если ему предстоит погибнуть, то это будет достойная смерть на поле дуэли. Если же он убьет Гэвина, то справедливость восторжествует. А сам он скорее всего окажется на скамье подсудимых за убийство. Английские законы приравнивают дуэль к убийству. Что ж… Пусть будет тюрьма, но он исполнит свой долг. Ни на что другое он бы не согласился. Любой другой выход он счел бы поражением.
– Девятнадцать…
Отчаянный крик Дориан оборвал счет.
Что-то обожгло шею Николаса. У самого уха раздался резкий свист. Николас услышал за спиной клацанье металла и, прижав ладонь к шее, круто развернулся.
Краем глаза он успел заметить, как Дэвис оттащил Дориан обратно к карете.
Гэвин стоял лицом к нему, с направленным прямо на Николаса пистолетом, из дула которого поднимался дым. Николас не мог поверить своим глазам. Гэвин пренебрег правилами дуэли и выстрелил ему в спину!
Николас отнял руку. Шейный платок пропитался кровью, но вид крови не испугал Николаса.
– Ах ты, негодяй! Мерзкая трусливая свинья! – выпалил Джейми Коллард.
Николас жестом остановил моряка, иначе тот разорвал бы Треффорда на куски. Глядя на противника – нет, врага! – Николас в очередной раз удивлялся своей наивности. Как можно было рассчитывать на благородство… предателя.
Спокойно и медленно, игнорируя визг Элеонор, Николас поднял пистолет.
– Заканчивай счет, Дэвис.
У Гэвина отвалилась челюсть. Визгливые крики Элеонор переросли в рыдания.
Сент-Джон сделал шаг вперед.
– Двадцать!
Пистолет выпал из руки Треффорда. Гэвин попятился, шарахнулся в сторону, развернулся и бросился бежать.
Николас взял противника на мушку. Как же это, оказывается, просто. Просто и… и здорово. Слишком здорово, чтобы отказаться.
Он нажал на курок. Эхо выстрела прокатилось по окрестным полям. Пуля попала Гэвину в плечо. Зажимая ладонью рану, тот с воплем рухнул на землю.
Лишь теперь Джейми отпустил Элеонор, и она кинулась к мужу.
Николас, размашисто шагая, пересек поросший травой участок. Его бесстрастный взгляд остановился на противнике, который ужом извивался на земле.
– Ты его убил! – взвизгнула Элеонор.
Гримаса ненависти исказила лицо Гэвина.
– Почему ты не убил меня? Ты должен был убить. Я бы так и поступил.
