Глава 3
— Мужчине? — неожиданно раздался справа от нее низкий мужской голос.
Нелл резко развернулась, сжимая пистолет и не снимая пальца с курка. Лица Рашдена она не видела, но ленивое удивление в его голосе взбесило ее.
— Шаг вперед! — приказала она.
— Зачем? Чтобы вы лучше прицелились? Ну, это вряд ли.
Наступила неловкая пауза. Нелл совсем не так представляла себе сцену убийства Рашдена. К тому же его голос звучал слишком молодо для мужчины, который бросил ее мать беременной больше двадцати лет назад. Впрочем, мать всегда называла его сущим дьяволом, а дьяволы, как известно, не стареют.
— Только трусы прячутся в темноте! — с насмешкой воскликнула Нелл.
— Согласен, — усмехнулся невидимка и шагнул в поток лунного света.
У Нелл забилось сердце. Если этот человек был воплощением дьявола, то неудивительно, что так много людей продают ему свои души. Перед ней стоял высокий, широкоплечий, стройный черноволосый мужчина с насмешливыми глазами и резко очерченными губами. Он был нагим, как в день своего появления на свет.
Мужчина засмеялся, и смех его был недобрым. В лунном свете блеснули ровные белые зубы.
— На твоем месте я бы не стала смеяться, — угрожающе произнесла Нелл.
— Уж позвольте мне такую роскошь, вы ведь застали меня в не совсем подобающем виде…
Нелл невольно перевела взгляд ниже и тут же покраснела.
— Вам нравится то, что вы видите? — тихо спросил он.
Наверное, он заметил краску смущения на ее лице. Неужели ему не было страшно стоять абсолютно голым под дулом пистолета?
— Хочешь отвлечь меня? — грозно спросила Нелл.
— Разумеется, — без тени смущения ответил незнакомец.
Она молча кивнула. Ей было совершенно очевидно, как именно он хотел воспользоваться своим телом, чтобы заставить ее забыть о цели прихода. К тому же по возрасту он совсем не подходил на роль ее отца.
Помнится, мать говорила, что лорд Рашден никогда не был любителем спорта и большую часть времени проводил дома в праздности. Он мало интересовался своими поместьями и был весьма ленив — а дьявол это очень любит. Может, потому у лорда было столько грехов.
Впрочем, мать никогда не умела точно и подробно описывать людей. Возможно, она просто забыла сказать, что ее любовник был настоящим красавцем с телосложением боксера? Черт побери! Должно быть, это не лорд Рашден, а кто‑то другой.
Он слегка наклонил голову набок, словно о чем‑то размышляя. Нелл предостерегающе взмахнула пистолетом:
— Даже не думай!
— Даже и не думаю, — простодушно улыбнулся он.
— Кто ты? — спросила Нелл, думая о том, что теперь ей делать с этим не‑Рашденом. Нельзя же сказать, что она ошиблась дверью, извиниться и уйти.
— Как? — удивленно поднял брови незнакомец. — Уж не хотите ли вы сказать, что не потрудились даже узнать мое имя, прежде чем стрелять в меня? — Он снова рассмеялся. — Нет, это становится все интереснее и интереснее!
Мало найдется мужчин, способных шутить под дулом пистолета. Очевидно, здесь, в Мейфэре, их было больше всего.
— Похоже, ты мне не рад? Кажется, это у меня пистолет, и это я должна смеяться, а ты молить о пощаде.
— Молить? О пощаде?
Он неожиданно оказался совсем близко, и Нелл невольно отшатнулась, вскрикнув:
— Ни с места!
— Хорошо‑хорошо! Стою на месте! — вскинул тот руки с раскрытыми ладонями.
— Так‑то лучше, не то лишишься головы.
— Хорошо, буду иметь в виду, — едва заметно улыбнулся он.
— Значит, ты не лорд Рашден, — со вздохом полувопросительно произнесла Нелл.
После секундного колебания он покачал головой и сказал:
— Вообще‑то я действительно лорд Рашден.
— Ты слишком молод.
— Надо полагать, вам нужен мой предшественник.
Наконец‑то ей пригодились уроки матери. Большинство обитателей ее квартала не поняли бы этого парня. Если бы Нелл не прочла множество книг, она бы тоже не поняла его.
— Ты хочешь сказать, что недавно стал графом Рашденом? Ты молодой граф Рашден?
— Да.
Нелл помолчала, осмысливая услышанное. Затем ее охватило такое горькое разочарование, что она чуть не выронила пистолет.
— Когда он умер?
— Восемь месяцев назад.
Восемь месяцев! Она чуть не разрыдалась. Значит, все было напрасно. Она опоздала со своей местью.
— Я вижу, для вас это плохая новость, — сказал незнакомец.
Его слова привели Нелл в чувство. Смерть старого Рашдена вовсе не была плохой новостью, если бы не тот факт, что теперь ей придется отправиться на виселицу ни за что ни про что. Вернее, за то, что она подняла оружие на человека, который ничего для нее не значил. Впрочем…
— Ты его сын?
Мать не говорила, что у нее есть брат. Как знать, может, брат захочет помочь ей?
— Нет, дальний родственник, четвероюродный брат.
Значит, родство между ними весьма призрачное — седьмая вода на киселе. Вряд ли стоит надеяться на помощь.
— Значит, у вас зуб на покойного лорда Рашдена? — поинтересовался незнакомец. — И какой же?
— Какое тебе до этого дело? — сердито буркнула Нелл, сузив глаза.
— Вы держите меня на прицеле, так что мне есть дело до всего, что касается вас.
Эти обтекаемые фразы заставили ее насторожиться. Он пытался вести с ней какую‑то игру.
— Похоже, вы… не приняли окончательного решения? — негромко спросил он.
Это он верно подметил. Она была готова умереть на виселице, если бы смогла забрать с собой жизнь негодяя‑отца ради мести за загубленную жизнь матери. Но она вовсе не хотела заставлять совершенно невиновного человека платить за чужие грехи, тем более жертвовать при этом своей жизнью.
Пистолет, казалось, потяжелел, и Нелл перехватила его уставшими пальцами, что не укрылось от внимания незнакомца. Еще минута‑другая, и он что‑нибудь предпримет. Такие мускулы не могли остаться без применения.
— Я не хочу стрелять в тебя, — сказала Нелл. — Мне нужен другой человек. Но если вздумаешь напасть на меня, я выстрелю.
— Мне вовсе не хочется быть застреленным, поэтому я не стану нападать.
Нелл молча кивнула, потом спросила:
— Как ты предлагаешь завершить наше свидание?
— Ваша речь весьма интересна. Порой кажется, что вы росли в какой‑то жалкой лачуге, но иногда… Откуда вам известен литературный язык?
— Не твое дело!
— И лицо ваше кажется до странности знакомым…
— Игра воображения!
— Интересно, сколько вам лет, Нелл?
Ей не понравилась интонация, с которой он произнес ее имя.
— Впрочем, я и сам могу догадаться. Двадцать два, двадцать три? — продолжал мужчина.
