Нелл больше никогда не будет плакать. С этим покончено. Траур — это роскошь богатых и обязанность праведных. Нелл не принадлежала ни к первым, ни к последним. Самоуверенная? Возможно. Нищая? Вне всяких сомнений. Вот и все. Никаких слез.
Нелл заставила себя улыбнуться. Она отлично знала все свои недостатки. Никакой учтивости, никакого умения прощать, вся ее скромность проистекала от стыда. В ее сердце не было ни благочестия, ни жалости, ни терпения. Напротив, сейчас оно было переполнено обидой и гневом.
Это Нелл должна быть сейчас в тюрьме, а не Ханна! Дам из Общества покровительства девушкам не интересовала правда. «Мне очень жаль вашу подругу, — сказала миссис Ватсон, — но мы не можем поощрять воровство. Вы должны верить в справедливость закона».
Ну конечно, справедливость закона! Какая же справедливость в том, что Ханну забрали в полицию, если ее вина состояла лишь в том, что она взяла в руки сумочку Нелл за секунду до того, как ворвались полицейские, чтобы обыскать их? Ведь Ханна не брала ни брошь миссис Ватсон, ни ее денег.
Нелл сразу во всем призналась, но никто не обратил на это ни малейшего внимания. «Где, по‑вашему, я взяла деньги на лекарства для матери, а потом на ее похороны и поминки? — кричала Нелл. — Это я воровка!»
Эти слова никак не подействовали на полицейских, они все равно увели Ханну, но слух об этом происшествии донесся до Майкла, и он в ярости побил Нелл за то, что она не поделилась с ним добычей. Слух о том, что Нелл призналась в воровстве, дошел и до фабричного мастера, которому и без того не понравилась просьба девушки сделать окна в рабочих помещениях и разрешить работницам выходить из цеха на обед. Недолго думая он уволил Нелл.
Справедливости для бедных нет. Придется поискать ее здесь, в богатом лондонском районе Мейфэр.
«Корнелия, я так боюсь за тебя. Зло у тебя в крови…»
Да, мама была права.
Надев мужскую одежду, она отправилась жестоко мстить.
Десять фунтов стерлингов — это все, что она просила у лорда Рашдена. Если бы он прислал их, ей не пришлось бы воровать. Но он даже не соизволил ответить на ее просьбу. Теперь ему придется узнать, насколько он ценит свою собственную жизнь.
Она недолго возилась с отмычками. Замок входной двери оказался несложным. Бреннан засмеялся, когда Нелл попросила его продать ей набор отмычек, но вид нескольких монет отрезвил его. «Ты отчаянная девушка, Нелл, — серьезно сказал он, доставая откуда‑то из‑под прилавка набор отмычек и настоящий пистолет в придачу. — Позволь одолжить тебе эту штуковину, чтобы все было как надо — первоклассное дельце!»
Разумеется, все будет как надо. Она даже наймет первоклассный кеб, чтобы не добираться до района Мейфэр на омнибусе.
Оказавшись в доме, она внезапно снова почувствовала горечь унижения. Первоклассное дельце! Что у нее в жизни могло быть первоклассного? Кеб? Жители района Мейфэр имели столько экипажей, что их трудно было сосчитать. Что первоклассного в наемном кебе, внутри которого пахло застарелой блевотиной?
Нелл сделала глубокий вдох, чтобы сосредоточиться на предстоявшем деле.
В коридоре приятно пахло свежими цветами, воском для паркета и мужским терпким одеколоном. Никакого запаха газа, табачного дыма, угля или свечного нагара. Оказывается, богатство, как и бедность, имеет свой собственный запах.
И не только запах.
Этот мир был другим и на ощупь. Нелл никогда не жила в нем, но мама так часто рассказывала об этом мире, что ощущения показались ей давно знакомыми. Ковер на полу был настолько толстым, что ноги буквально тонули в нем и с каждым шагом двигаться становилось все труднее. И тишина… никаких детских криков и голодного плача. Было слышно лишь мерное тиканье часов. Дом словно приглашал ее насладиться тишиной, приятными ароматами и ощущениями и успокоиться.
Нет! Для нее не могло быть никакого покоя и наслаждения.
Нелл крадучись двигалась вперед, считая двери по правой стороне и крепко сжимая пистолет. Долгими вечерними часами она наблюдала за домом и его обитателями, стоя на площади в тени деревьев. Когда свет в окнах начинал гаснуть, именно в этих комнатах свечи тушили в последнюю очередь. Пятая дверь — вот то, что нужно!
Холодная на ощупь круглая хрустальная ручка двери бесшумно повернулась под осторожным нажимом ее пальцев. У его сиятельства оказались весьма усердные слуги, старательно смазывавшие дверные петли покоев, — дверь открылась без единого звука.
Из комнаты неожиданно донесся храп. Святые угодники! Нелл едва не прострелила себе ногу. Слава Богу, она вовремя сняла палец с курка.
Сделав три осторожных шага, она оказалась посреди комнаты. Уже привыкшие к темноте глаза быстро обнаружили источник храпа — тучный лысеющий мужчина спал на узкой койке в углу комнаты. Должно быть, камердинер. Даже на расстоянии от него чувствовался сильный запах джина. Нелл осторожно двинулась мимо него к следующей двери, которая открылась так же бесшумно, как и первая. Нелл предусмотрительно закрыла ее за собой. Обернувшись, она увидела в дальнем углу комнаты широкую кровать под балдахином и прерывисто вздохнула. Она достигла своей цели, нашла спальню его сиятельства. В ее душе поднялась волна сильных эмоций — скорбь, обида, ярость…
Но не страх. Это было бы слишком глупо.
И все же она остановилась, чтобы перевести дыхание и сориентироваться в пространстве большой спальни. Вот письменный стол, вот комод с зеркалом… Стандартный набор мебели сиял тщательно отполированными поверхностями — должно быть, благодаря немалым усилиям горничной. Шторы были задернуты не полностью. Через открытое окно доносился слабый шум ветра в листве, тихий шорох какого‑то ночного существа в траве сада. Высоко в ночном небе сияла луна, освещая замысловатые узоры персидского ковра на полу.
Мрачная улыбка появилась на лице Нелл. В ее натуре было достаточно врожденного артистизма, чтобы по достоинству оценить эту сцену. Медленно подняв пистолет, она шагнула в сноп лунного света и прицелилась в кровать под балдахином.
— Милорд, — тихо вымолвила она, — это я, Нелл, пришла навестить вас. Так проснитесь же и встретьте свою смерть, как подобает мужчине.
— Мужчине? — неожиданно раздался справа от нее низкий мужской голос.
Нелл резко развернулась, сжимая пистолет и не снимая пальца с курка. Лица Рашдена она не видела, но ленивое удивление в его голосе взбесило ее.
— Шаг вперед! — приказала она.
— Зачем? Чтобы вы лучше прицелились? Ну, это вряд ли.
Наступила неловкая пауза. Нелл совсем не так представляла себе сцену убийства Рашдена. К тому же его голос звучал слишком молодо для мужчины, который бросил ее мать беременной больше двадцати лет назад. Впрочем, мать всегда называла его сущим дьяволом, а дьяволы, как известно, не стареют.
