убивать.
Пусть враги и не прикончили его, но явно вывели из строя правую руку, по меньшей мере, на время, а возможно, и навсегда. Не то чтобы это могло отвлечь виконта от исполнения долга. Ведь мерзавцы убили его брата. И теперь лишь смерть помешает погоне за отмщением. Как бы то ни было, он должен суметь защитить себя, когда враги нападут на него в следующий раз. Саймон снова стал поднимать руку, сцепив от боли зубы. Прошлой ночью ему опять приснились пальцы. Похожие на кровавые лютики в зеленой траве у ног Пеллера. А Пеллер все пытался собрать отсеченные обрубки, ужасно скребя по траве изуродованными руками…
Открылась дверь, впуская ангела с подносом в руках. Саймон с облечением повернулся к ней. Он рад был отвлечься от сумасшедших видений, не желавших покидать голову. Как и в последнюю встречу, мисс Крэддок-Хейз облачилась в серое монашеское одеяние, а темные волосы стянула в простой узел на затылке. Скорее всего, она и понятия не имеет, насколько эротично выглядит сзади незащищенная женская шея. Все эти маленькие завитки волос и изящная линия белых плеч. Кожа у ангела наверняка нежная и чувствительная, и если провести губами по изгибу, где плечико переходит в шею, голубка непременно задрожит. При этих мыслях Саймон не смог удержаться и заулыбался, как слабоумный, которому дали вишневого пирога.
— Стоит ли вам так утомляться? — строго нахмурилась мисс Крэддок-Хейз, глядя на выздоравливающего.
По всей вероятности, она имела в виду упражнения Иддесли, а не идиотское выражение его лица.
— Бесспорно, нет.
Саймон опустил руку. На сей раз он всего лишь почувствовал, будто в нее впились тысячи пчел.
— Тогда я предлагаю прекратить это занятие и подкрепиться ужином.
Люси поставила поднос у кровати и прошла к очагу помешать угли, затем вернулась с лучиной зажечь свечи.
Виконт опять поднял руку:
— Ах. И что за восхитительные блюда у нас тут имеются? Кашка с молочком? Чашка бульона?
Таково было его меню последние два дня. Сухая корка хлеба уже начинала мерещиться исключительным деликатесом.
— Нет. Пирог с мясом и почками, испеченный самолично нашей экономкой.
Саймон так резко опустил руку, что невольно застонал.
— В самом деле?
— Да. А теперь прекратите это.
Он склонил голову в шутливом полупоклоне:
— Как прикажет миледи.
Люси выгнула бровь, но смолчала. Саймон наблюдал, как она убирает с блюда полотенце. Хвала всем святым, леди не солгала. На тарелке возлежал внушительный шмат мясного пирога.
— Да благословит вас Господь, леди, вы просто святая. — Виконт отломил кусочек корочки и чуть не прослезился, когда тот очутился на языке. — Просто амброзия, пища богов. Вы обязаны сказать кухарке, что я преисполнен восторга и умру, если она тотчас же не сбежит вместе со мной.
— Я скажу ей, что, по вашему мнению, пирог удался. — Люси подала тарелку виконту, и тот устроил угощение на коленях.
— Вы отказываетесь передать мое предложение руки и сердца?
— Вообще-то, вы не упоминали брак. А только предложили скомпрометировать бедняжку миссис Броуди.
— Любовь всей моей жизни зовут миссис Броуди?
— Да, поскольку она замужем за мистером Броуди, который в настоящее время в море. — Ангел присела в кресло возле кровати и посмотрела на Саймона. — Возможно, вам будет интересно узнать, что его считают главным силачом в Мейден-Хилле.
— Вот как? И судя по этому замечанию, вы бросаете тень сомнения на мою силу?
Ее взгляд медленно прошелся по его телу, и у виконта участилось дыхание.
— Вы лежите в постели, поправляясь после того, как вас чуть не забили до смерти, — тихо напомнила она.
— Право слово, это такие мелочи, — легкомысленно заявил он.
— Но имеющие решающее значение.
— Хм. — Саймон подцепил вилкой пирог. — Полагаю, красного вина не найдется?
Люси укоризненно посмотрела на него.
— Пока только вода.
— Согласен, надеяться было бы уже слишком. — Он проглотил кусок мясной начинки. — К тому же мудрецы советуют довольствоваться тем, что имеем, чему я и последую.
— И правильно сделаете, — сухо заметила Люси. — Так по какой причине вы мучаете себя, пытаясь двигать рукой?
Саймон избегал взгляда ее топазовых глаз.
— Боюсь, просто скука, обыкновенная скука.
— В самом деле?
Он и запамятовал, какая она проницательная. И чарующе улыбнулся:
— В прошлый раз я рассказал далеко не всю сказку.
— У вас и впрямь имеется племянница?
— Разумеется. Стал бы я вам лгать?
— Думаю, да. К тому же, не очень-то вы похожи на дядюшку, обожающего племянников.
— Ах. А на кого я, по-вашему, похож? — без задней мысли спросил Саймон.
Люси наклонила голову:
— На того, кто чересчур старается спрятать свою душу.
Боже правый. Впервые в жизни он не нашелся, что ответить.
Губы ангела изогнулись в присущей ей очаровательной манере:
— Милорд?
Он прочистил горло.
— Так вот, вернемся к моей сказке. На чем я остановился? — Что же он за мягкотелая задница! В следующий раз будет спасаться бегством от ребятишек с прутиками. — Бедная Анжелика, пастушка, высокий белый замок и…
— Король, но не Змеиный.
Она признала поражение и взяла угольный карандаш. На сей раз Люси принесла другой альбом — в ярко-синем переплете — и теперь открыла его, по-видимому, собравшись зарисовать все рассказанное.
На Саймона снизошло чувство великого облегчения: Люси не стала засыпать его вопросами и разоблачать — по крайней мере, не сейчас. Ежели повезет, то может, и никогда.
Он с жадностью уплетал пирог, между делом ведя беседу.
— Именно. Король, но вовсе не Змеиный. Нужно ли упоминать, что король сей был красивым, пригожим парнем с золотыми кудрями и голубыми, как небо, очами? Вообще-то, красотой он мог сравниться с самой Анжеликой, которая своими распущенными волосами цвета полуночи и глазами цвета очищенной патоки соперничала с сиянием звезд.
— Патоки. — Голос Люси приобрел недоверчивый ровный тон, однако губы плотно сжались, словно она боролась с улыбкой.
Как же хотелось виконту заставить ее улыбнуться.
— М-м-м, очищенная патока, — тихо произнес он. — Вы замечали, как она красива, пронизанная лучами света?
— Нет, но замечала, насколько она липкая.
Оставив данную реплику без ответа, Саймон продолжил:
— Итак, хотя бедняжка Анжелика была прекрасна, как небесный свод, ни одна душа ее не замечала. Компанию ей составляли одни лишь козы. Поэтому представьте ее трепет, когда ей довелось мельком увидеть короля. Он был для нее недосягаем, и буквально, и фигурально, и пастушке страстно хотелось встретить его. Взглянуть ему в глаза и рассмотреть их выражение. Только это, поскольку надеяться заговорить с ним она не смела.
— Отчего же? — тихо поинтересовалась мисс Крэддок-Хейз.
— По чести сказать, виноваты козы, — важно заявил рассказчик. — Анжелика и сама чуяла запах, которым они ее одарили.
— Ну разумеется.
