Однако ее тон оказался скорее язвительным, нежели ироничным, и вид у Ричарда стал довольно кислым.
– Братья меня уже проинформировали.
Ах вот оно что… Тогда это объясняло его чрезмерную ершистость.
– Представляю, что они тебе наговорили. Они могут быть весьма резкими и задиристыми. Но тем не менее, Ричард, это твои братья, и они рады тебе так же, как и я. – Несмотря на то что младший брат по-прежнему держался холодно, Салли все равно его обняла.
– Салли, я не просил тебя делать это ради меня. – В голосе Ричарда слышалась досада и, похоже, даже смущение. – Ты всегда пытаешься решать за меня. Я хотел самостоятельно бросить вызов отцу, тебе не следовало вот так… Как…
Салли обнаружила, что не обладает той степенью готовности простить и забыть, как ей представлялось. Снисходительность со стороны Ричарда нравилась ей не больше, чем то же самое со стороны Грейс. Слава богу, они находились не в гостиной, а в заднем коридоре и могли без помех во всем разобраться.
– Как кто, Ричард? Как человек, который печется об интересах семьи?
– Ты ничего не понимаешь. – Хоть брат и старался изображать из себя проповедника, он все равно выглядел как обиженный пятнадцатилетний мальчишка.
И потому Салли ощутила себя и более старшей, и более милосердной. Да и нелепо было продолжать спор, который они вели не один год.
– Да, наверно, не понимаю.
Ее спокойный примирительный тон не очень-то подействовал на Ричарда.
– Ну, с твоим уровнем образования этого вряд ли можно ожидать.
– Аккуратней, Ричард, – произнесла Салли в манере Коллиара. – И оставь этот менторский тон. Несмотря на твои планы, ты не оправдал доверия – как нашего отца, так и страны. Неужели для тебя это ничего не значит?
– Нет, потому что я никогда не обещал отправиться служить. Но вы все в этом уверились, потому что только этого и хотели. Я же всегда стремился оправдать доверие Бога. Для меня на первом месте стоит Бог, а уж потом общественный долг, и никак не наоборот.
Его интонация была не только искренней, но и страстной. И уж это-то Салли понимала. Она вспомнила Йена Уэрта, его неопытность и отчаяние в первые дни пребывания на корабле. Ричард находился бы в еще более отчаянном положении, несмотря на весь их семейный опыт. Возможно даже, именно по этой причине.
– И все эти месяцы ты отдавал свой долг Богу?
– Я стараюсь это делать. Я нашел человека, который согласился взять меня в ученики. Хотя надеюсь, удастся убедить отца, и он позволит мне учиться в Кембридже. Мой учитель говорит… Хотя, все это не важно. Я не смогу отправиться в Кембридж без денег. Надеюсь лишь, что после случившегося и получения титула баронета отец станет более уступчивым и предоставит мне необходимые средства.
На это у Салли имелся ответ. И она не могла не улыбнуться по поводу подобной иронии судьбы.
– Могу тебя обрадовать, Ричард, у тебя уже есть средства. Твоя часть вознаграждения за захваченные «Дерзким» трофеи ожидает тебя в адмиралтействе. В качестве Салли Кент я не имею права на эти деньги, ты же можешь их забрать и употребить по своему усмотрению. Пусть это будет компенсацией за использование твоего имени.
Похоже, Ричард был потрясен – то, чего он так желал, предоставлялось ему столь легко и неожиданно.
– В самом деле? Ты уверена?
– Абсолютно. Деньги могут быть выплачены только тебе, Ричарду Кенту, которым я уже не являюсь.
– Спасибо, это… очень щедро с твоей стороны. Я… – Брат помотал головой и уселся в кресло около выхода в сад. После чего взглянул на Салли совсем по-другому. – У тебя всегда получается что-то сделать. Потому-то я и был тогда так раздосадован. Из-за того, что в тот раз ты не смогла или не захотела повлиять на отца, чтобы он не заставлял меня отправляться на корабль. Поэтому я решил действовать самостоятельно и исчез. Ведь ты бы не позволила мне уйти в открытую.
– Наверно. – Салли тоже присела на нижнюю ступеньку лестницы, махнув рукой на возможное негодование Грейс по поводу измятого платья. – Теперь я понимаю, что ты не мог поступить иначе. А тогда не понимала. Мне следовало бы помочь тебе, но, понимаешь, я тоже была не в себе, потому что мне, наоборот, очень хотелось оказаться на корабле, в отличие от тебя. Поэтому я взяла дело в собственные руки и решила проблему так, как сочла нужным. Так что мы с тобой два сапога пара.
– Но зачем, Салли? Как ты вообще додумалась до такого?
Она пожала плечами: как тут можно объяснить?
– Я просто одержима морем. Всегда была и всегда буду. И, возможно, я вернусь к нему, возможно, даже раньше Оуэна. Сейчас самое время, поскольку французов на море уже нет. Мне хотелось бы посетить… подругу, которая живет на Багамах. Тем более что я начинаю чувствовать себя лишней рядом с Оуэном и Грейс, погруженных в свою любовь. Я здесь лишняя. Так что я, пожалуй, отправлюсь искать собственный путь в жизни – так же, как и ты.
– Но в море может случиться всякое. И эти Багамы… Там и жара, и болезни.
– Меня это не пугает, – сказала Салли. – Я убедилась, что меня не так-то легко лишить жизни.
– Ты шутишь, ведь ты не являешься такой уж неуязвимой. Так же, как и ненужной. Ты нам всем просто необходима. Господи, я бы никогда не смог простить себе, если бы с тобой что-нибудь случилось.
– Однако кое-что все же случилось. Но такова жизнь.
Ричард слегка вспыхнул, и это придало ему еще более серьезный вид. Он вгляделся в ее лицо, в то место, где находился шрам.
– Да, я вижу.
Салли постаралась оставаться спокойной, как и советовала Грейс: «Пусть смотрят сколько угодно, и вскоре они обнаружат, что смотреть, в общем-то, и не на что». Но сидеть спокойно не получилось. Она просто не умела ждать.
– Ну хватит на меня глазеть, – проговорила Салли. И пошутила: – Это не подобает священнику.
– Извини, я не хотел тебя смутить, – отозвался Ричард. – Однако, со слов Мэтью и Оуэна, я ожидал худшего. Но вообще я полагал, что тебя, в отличие от других, не огорчает подобный дефект. Ты всегда была равнодушна к внешнему лоску. Я полагал, ты воспринимаешь это как знак доблести.
Салли улыбнулась брату уже без всякого внутреннего принуждения.
– Так, наверное, и есть. Это все Грейс… Ты ее уже видел? Будь осторожен, она подобна стихии. В общем, это она замаскировала шрам пудрой, и теперь, когда он скрыт, я чувствую себя как будто… – Салли помотала головой. – Возможно, мои слова вызовут у тебя порицание, но без него я ощущаю себя словно голой. – Она подняла руку и кончиками пальцев стерла часть пудры.
– Да, теперь он заметнее. Но знаешь, тебе даже идет. Он придает тебе ухарский вид.
– Спасибо за комплимент, – поблагодарила Салли. – Тебе тоже идет твое черное облачение.
