любишь его по-настоящему?
Его вторая рука скользнула по ее талии, и Аннабель замерла в его объятиях, дрожа, как лань, готовая броситься наутек. Но было слишком поздно.
– Нет, – прошептала она. – Не люблю.
Аннабель не могла оторвать взгляд от его рта, улыбающегося, влажного от дождя. Она вспомнила, как сильны и одновременно нежны прикосновения этих губ, и ей захотелось снова ощутить их на своей коже. И какое ей дело до того, что половина Вестминстера наблюдала за происходящим? Ничто не имело значения, лишь бы снова чувствовать его рядом, видеть нежный блеск его глаз. Боже, притяжение между ними не ослабевало и, вероятно, никогда не ослабеет. И эта жажда все не проходила и не пройдет, пока они не будут близки. Две половинки души воссоединились, зная, что через мгновение они снова должны расстаться.
Аннабель подняла на него глаза, взгляд ее был серьезен.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Я люблю тебя так сильно, что лучше буду одна, чем с другим.
Он нежно убрал за ухо ее намокший локон.
– Поедем со мной во Францию, – предложил он.
– Прошу, не надо… Сегодня у меня нет сил противиться тебе.
– Так не противься, – сказал он. – Я понимаю, что мои возможности значительно уменьшились. Родовой замок потерян, при дворе я персона нон грата и весь следующий год или около того буду козлом отпущения для прессы и героем весьма нелестных карикатур. Кроме того, как разведенный, я не смогу обвенчаться с тобой в церкви. Но все, что у меня осталось, принадлежит тебе, Аннабель, если ты примешь меня таким.
Глаза ее наполнились слезами.
– Останься ты в одной рубашке, приняла бы.
Он держался очень спокойно.
– Значит, «да»?
Ей показалось, что она балансирует на краю обрыва, и на мгновение у нее перехватило дыхание. Одно слово – и она сорвется в пропасть. Аннабель думала, что ей потребуется вся ее смелость, чтобы начать самостоятельную жизнь, а теперь, на краю бездны, поняла, что еще большая смелость требуется, чтобы отдать себя, свои сердце и душу, другому человеку и построить жизнь с ним.
Себастьян сжал ее чуть крепче, и она сдавленно рассмеялась. Что бы ни случилось, этот человек, казалось, всегда готов ее поддержать.
– Я ведь не умею управлять замком, – всхлипнула она. И почувствовала, как Себастьян затрясся от смеха.
– Ты учишься в лучшем университете мира, – пробормотал он. – Что-то мне подсказывает – тебя там быстро научат.
– Да, – прошептала она.
Он с трудом сглотнул.
– Да?
– Да, – сказала она, – мой ответ «да». Сказать по правде, я уже готова была приползти обратно и стать твоей любовницей, потому что даже это лучше, чем жизнь без тебя.
Он притянул ее к себе и прерывисто выдохнул, будто долго сдерживал дыхание.
– Для меня ты можешь быть лишь любимой женой и хозяйкой нашего дома.
Аннабель уткнулась лицом в его мокрую рубашку, ее слезы смешались с дождем. Себастьян наверняка подхватит кашель, потому что побежал за ней без пальто. Она тут же поклялась себе, что никогда больше не заставит его бегать за ней без пальто или скакать на лошади.
– Неужели ты все еще любишь меня, – глухо спросила она, пряча лицо у него на груди, – после всех гадостей, которые я тебе наговорила?
Она почувствовала, как он улыбнулся ей в волосы.
– Дорогая, да я только начал любить тебя.
Глава 33
Апрель
Под ослепительными лучами средиземноморского солнца на волнах Эгейского моря мягко покачивалась яхта.
Аннабель уютно раскинулась среди шелковых подушек в тени балдахина, теплый ветер играл в ее распущенных волосах. Глаза слипались, поэтому ей никак не удавалось сосредоточиться на письме, лежащем на коленях. Завершив второй семестр в Оксфорде, оказав Люси помощь в покупке женского журнала, выйдя замуж и став скандальной герцогиней – и все это в течение двух месяцев! – она чувствовала теперь, что ее тело в конце концов требует отдыха. К тому же молодой жене страстно влюбленного мужа не удавалось как следует выспаться после захода солнца, поэтому с тех пор, как они отплыли из Сен-Мало две недели назад, Себастьян частенько заставал ее дремлющей днем на палубе «Астерии».
Аннабель сделала глоток из бокала с шампанским, поставила его обратно на маленький столик сбоку и выбрала новое письмо из вот-вот готовой упасть стопки нераспечатанной корреспонденции Себастьяна. Если бы она не настояла, он так и оставил бы всю стопку нетронутой в своем замке в Бретани. Монтгомери со свойственной ему основательностью в полную силу наслаждался недавно обретенной неограниченной свободой. Аннабель прочитала два оставленных им без внимания письма от нового премьер-министра Уильяма Гладстона, который пытался уговорить Себастьяна стать стратегическим советником либеральной партии, и от леди Лингхэм, которая, стремясь загладить свою вину, предлагала со временем ввести Аннабель в приличное общество, предпочтительно в качестве какой-нибудь представительницы «остатков французской аристократии». И, черт возьми, послание от его королевского высочества принца Уэльского. Отправлено несколько месяцев назад!
Послышался плеск, и сердце у Аннабель забилось чаще. Опустив письмо на колени, она смотрела, как над трапом яхты показалась голова Себастьяна, а затем крутые изгибы его обнаженных мускулистых плеч.
Ее лицо зарделось. Вот уже несколько дней, как они бросили якорь на побережье Пелопоннеса. Ее молодой муж пренебрегал купальным костюмом и нырял в море голым, каким его создал бог. А создал он его совершенным… Высокий, стройный, мокрый, сверкающий в лучах солнца, он был похож на Посейдона, покинувшего свою стихию, выйдя на берег. По его торсу, по рельефным мышцам и стройным бедрам стекали струйки воды. Он уже был возбужден, и от этого по коже Аннабель пробежала волна жара.
Он шел к ней, и его босые ноги оставляли мокрые следы на гладком настиле палубы. В правой руке Себастьян держал блестящую розовую ракушку. Он положил ее рядом с фужером шампанского и выжидающе посмотрел на Аннабель. Здесь, под ясным греческим небом, его глаза казались такими же лазурными.
Аннабель улыбнулась.
– Вижу, вы пришли с подарками.
– Морские сокровища для вашей светлости, – рассеянно ответил он.
Его взгляд остановился на разрезе ее шелкового пеньюара, который слегка распахнулся на
