Саймон смотрел на нее, тяжело дыша.
— У вас есть то, что они хотят? — очень серьезно спросил у него Лукас.
Саймон повернулся к нему:
— Нет.
Амелия вскрикнула, снова сжав кулаки.
— Тогда придумай что-нибудь! — закричала она.
Саймон вздрогнул, его лицо стало мертвенно-бледным.
— Я должен был понимать, что до этого дойдет. Всего несколько часов назад они угрожали детям — вполне недвусмысленно.
Глаза Лукаса округлились.
— Это моя вина! — Саймон резко обернулся к Амелии. — От этого признания тебе стало легче? Мой худший ночной кошмар стал явью!
Она глубоко вздохнула:
— Нет, от этого мне легче не стало! Я лишь хочу, чтобы Люсиль вернулась. И чтобы этот ужас закончился.
Она часто, тяжело дышала.
Саймон замолчал, пристально глядя на нее.
— Я сделаю все, чтобы вернуть ее, — сказал он.
— Не суйте голову в их петлю. — Лукас схватил его за руку, пытаясь остановить. — Это ничем не поможет.
Саймон стряхнул его пальцы со своей руки и подошел к Амелии, которая в безысходности застыла на месте. Она отчаянно хотела вернуть Люсиль, но это звучало так, будто Саймон должен был пожертвовать собой ради ребенка.
— Что ты задумал? — спросила она.
Он крепко поцеловал ее.
— Я собираюсь сделать то, что должен, чтобы вернуть Люсиль домой. И как только она окажется дома, ты возьмешь ее и мальчиков и отправишься в Корнуолл.
Амелия тут же встревожилась:
— И ты поедешь с нами?
Саймон вдруг улыбнулся, но это вышло и смешно, и грустно. А еще смиренно, будто он уже покорился собственной участи.
— Я в этом сомневаюсь, — сказал он.
И пошел к двери.
— Саймон! Что ты собираешься делать? — в ужасе закричала Амелия.
Но он не ответил ей и ушел.
Саймон прохаживался по вестибюлю престижного джентльменского клуба для избранных «Сент-Джеймс». Два швейцара стояли у главного входа, не обращая на него внимания, и несколько джентльменов сидели в просторном, обшитом деревом фойе, ожидая своих гостей.
Эдмунд Дюк вошел в вестибюль и снял свой промокший черный плащ. Он тут же увидел Саймона, и они посмотрели друг другу в глаза.
Вручив свой плащ слуге у гардероба, Дюк что-то сказал, а потом с кроткой улыбкой направился прямо к Саймону:
— Ваша записка стала для меня сюрпризом. Добрый вечер, милорд.
— Добрый вечер, мистер Дюк, — отозвался Саймон. И тут же заметил, как тревога появилась в глазах его собеседника.
Саймон осознал: Дюк понял, что его голос один в один походил на голос Журдана, и сейчас, несомненно, гадал, могут ли Журдан и Сент-Джаст быть одним и тем же лицом.
За последние три года Саймон встречал Дюка примерно раза три, когда был приглашен на совещания в военное министерство. Официально их никогда не представляли друг другу. В двух случаях Дюк лишь провожал гостей военного министра, после чего уходил; в третий раз он подавал напитки и присутствовал на встрече некоторое время, пока его не выставили из комнаты.
— Могу представить, каким сюрпризом было мое приглашение. Не припомню, чтобы нас когда-либо должным образом представляли друг другу, — сказал Саймон. — Тем не менее мой кузен рассказал мне немного о вас.
Льстивая улыбка Дюка исчезла.
— Прошу прощения?
— Журдану понравилась встреча с вами, мистер Дюк. Или я должен сказать «месье Марсель»?
Дюк побледнел:
— Чего вы хотите?
— Верните Люсиль. А потом отправляйтесь домой, Марсель, и скажите Ляфлеру, что вас разоблачили и ваши карты биты.
Бледно-голубые глаза Дюка вспыхнули.
— Журдан не мог так поступить.
— Я не знаю, как именно вас разоблачили, — Уорлок знает это вот уже некоторое время. Точно так же, как и остальные. Так же как и я. — Саймону удалось изобразить на лице улыбку. — Верните моего ребенка — или вам придется жить в постоянном страхе, опасаясь моего возмездия.
Он повернулся, чтобы уйти, но Дюк схватил его за руку:
— Где Журдан?
Саймон не колебался:
— Журдан мертв.
Глаза Дюка чуть не вылезли из орбит. Саймон улыбнулся и ушел.
— Мисс Грейстоун! Мисс Грейстоун! Малышка вернулась!
Амелия находилась с мальчиками в спальне, хотя ни Джон, ни Уильям не выказывали ни малейших признаков сна. Миссис Грейстоун тоже сидела здесь, погруженная в свою вышивку. Охваченная страхом за Люсиль, вне себя от ужаса из-за того, чем именно Саймону придется пожертвовать ради возвращения ребенка, Амелия надеялась отвлечься, общаясь с мальчиками.
Амелия с трудом поднялась на ноги. Молодая горничная Бесс стояла в дверном проеме, ее глаза сияли радостью, а на губах играла улыбка.
Амелия боялась верить Бесс. Саймон уехал из дому всего три часа назад — чтобы сделать то, о чем знал лишь один Господь Бог. Снова пошел дождь, а Саймон все не возвращался.
— Где она? — не веря своим ушам, закричала Амелия, молясь, чтобы это был не сон.
— В кухне, — задыхаясь, сообщила Бесс.
От волнения у Амелии перехватило горло. Все еще боясь поверить, она обернулась к застывшим на месте мальчикам.
— Пойдемте! Ваша сестра — дома. Это замечательные новости! Поторопись! — Амелия наконец-то дала волю радости.
Все вместе они выбежали из комнаты и помчались вниз по коридору, Джон и Уильям — впереди.
— С ней все в порядке? Вы уже видели ее? — на ходу спросила Амелия, несясь следом за мальчиками.
— Она немного покапризничала, но стоило миссис Мердок дать ей бутылочку, как она тут же успокоилась, — улыбнулась Бесс. — О, мисс Грейстоун, мы все так волновались за нее!
Когда они на безумной скорости летели вниз по лестнице, Амелия вдруг споткнулась, отвлекшись на важную мысль.
— Кто ее вернул?
— Кто-то постучал в кухонную дверь, мисс Грейстоун, а когда повар ее открыл, там стоял крупный человек, на голову которого был натянут капюшон. Он просто отдал ребенка повару. А потом развернулся и ушел, скрылся в ожидавшей его карете.
Саймону каким-то образом удалось добиться возвращения Люсиль, подумала Амелия. Ее сердце колотилось. Мальчики уже пронеслись через вестибюль и мимо столовой. Приподняв юбки, Амелия тоже пустилась бегом.
Влетев на кухню, она сразу же увидела весь штат прислуги, которая окружала центральный стол, на котором, должно быть, и бежал ребенок. Вид Амелии загораживали спины, а вот Уильям и Джон проскользнули между двумя лакеями, громкими криками приветствуя возвращение сестры. И когда люди расступились, Амелия увидела Люсиль.
Лежа на руках у миссис Мердок, малышка с безмятежно-счастливым видом посасывала молоко из бутылочки, обернутой в белое одеяло.
