Мы ждали, чем кончится эта гроза. Я отчетливо помнила, как все происходило, когда Симье рассказал Елизавете, что Лейстер женился. Она хотела отправить Лейстера в Тауэр, но ее удержал от этого граф Сассекс. А потом она смилостивилась. Я не знала, насколько велика ее привязанность к моему сыну, но я чувствовала, что это совсем другая привязанность, чем та, которую она испытывала к моему мужу. Та привязанность была более глубокой, корни ее уходили в юные годы Елизаветы. Я была уверена, что привязанность к моему сыну не достигла полноты своего проявления, а поэтому весьма ненадежна. У него не было того такта, которым обладал Лейстер. Эссекс обращался к браваде там, где Лейстер проявил бы весьма обдуманную дипломатию.
Я ждала его во дворце Лейстера вместе с Пенелопой и Френсис. И наконец, явился к нам Эссекс.
– Ну и обозлилась же она на меня, – сказал он. – Она назвала меня неблагодарным, заявила, что слишком высоко меня вознесла, но так же легко может скинуть вниз.
– Ну, это ее любимая тема, – заметила я. – Лейстер слышал эти слова неоднократно за свою жизнь. А ей не пришло в голову отправить тебя в Тауэр?
– Я думаю, что она собирается это сделать. Я сказал ей, что с каким бы уважением я к ней ни относился, все же я человек и хочу жить своей собственной жизнью и выбирать жену по собственному усмотрению. Она ответила мне, что ненавидит всяческие уловки и когда ее приближенные что-то держат в секрете от нее, это означает, что они совершили нечто недостойное и им есть, что скрывать. На это я сказал, что, зная ее непредсказуемый характер, не хотел волновать ее.
– Робин! – в ужасе закричала я. – Ты никогда не должен с ней так разговаривать!
– Такова уж моя натура, – беспечно возразил он. – Я спросил ее также, почему же она настроена так против моей женитьбы, на что она ответила, что если бы я обратился к ней подобающим образом и объяснил ей, чего я хочу, она тщательно обдумала бы этот вопрос. «И отказали бы в позволении! – воскликнул я. – И это вынудило бы меня не подчиниться Вашему распоряжению, а так я просто вызвал Ваше неудовольствие».
– Когда-нибудь, – предупредила я его, – ты слишком далеко зайдешь в своей дерзости.
Я еще вспомню эти слова позднее, но и тогда они прозвучали, как сигнал тревоги, как предупреждение о грозящей опасности.
– Ну вот, – продолжал он, несколько петушась перед нами. – Тогда она сказала мне, что не только то, что я скрыл от нее свою женитьбу, повергло ее в такой гнев, но и то, что я, для которого она строила грандиозные планы, взял в жены женщину ниже себя по положению.
Я повернулась к Френсис, хорошо понимая, что она чувствовала в этот момент. Разве не случилось когда-то такое же со мной? Чтобы успокоить ее, я бодро произнесла:
– Конечно, она может такое сказать о любой женщине, если та не королевской крови. Я помню, как она была готова, или, по крайней мере, говорила, что готова сосватать Лейстеру принцессу.
– Это просто отговорка для оправдания своего гнева, – самодовольно сказал Эссекс. – Да она все равно бы сходила с ума от злости, на ком бы и когда бы я ни женился.
– Вопрос такой, – проговорила Пенелопа, – каково положение дел сейчас?
– Я в немилости. Удален от двора. «Тебе, наверное, хочется поухаживать за своей женой, – сказала она, – поэтому мы не желаем видеть тебя при дворе, по крайней мере, некоторое время». Я поклонился и покинул ее. Она в скверном настроении. Не завидую тем, кто будет прислуживать ей в ближайшие часы.
Странно, что его это волнует, тогда как он не счел необходимым поспешить к Френсис, чтобы утешить ее, когда она так в этом нуждалась.
– Ты только посмотри, как он тебя любит, – сказала я ей, указав на него пальцем. – Он рискнул вызвать неудовольствие королевы ради тебя.
Эти слова пришли, как эхо, из давних лет – повторялся прежний танец, только партнером королевы теперь был Эссекс, а не Лейстер. Обычные суетные игры при дворе. Вот Эссекс выбыл из игры. Какой волнующий момент для других, например, таких, как Рейли, с которым они всегда не ладили, и для кого-нибудь из старых фаворитов. Оживленно встрепенулся Хэттон. Бедный Хэттон, года наложили на него свой отпечаток, что особенно заметно у мужчины, некогда очень активного и прослывшего лучшим танцором при дворе. Он все еще хорохорился и даже открывал танцы в паре с королевой, приятный во всех отношениях мужчина. Эссекс затмил их всех. Но остались молодые, такие как Рейли и Чарльз Блаунт, которые надеются извлечь выгоду из отстранения Эссекса.
Бедный Хэттон недолго прожил после падения Эссекса. Он слабел день ото дня, а затем оставил службу и надолго удалился в свой дворец на Элай Плейс, где сильно страдал от какой-то внутренней болезни и в конце года скончался.
Королева пребывала в меланхолии. Она ненавидела смерть, и никому не разрешалось упоминать о смерти в ее присутствии. Должно быть, ей было очень грустно видеть, как ее старые друзья опадают с древа жизни, как перезрелые сливы, подточенные гнилью и червями.
Из-за этого ее все больше и больше тянуло к молодым.
Когда Френсис родила сына, мы назвали его Робертом в честь отца. Королева смилостивилась и разрешила Эссексу вернуться ко двору, но его жену она не желала видеть.
Итак, королева и мой сын снова стали добрыми друзьями. Она не отпускала его от себя: она танцевала с ним, они шутили и смеялись вместе, он восхищал ее своими откровенными высказываниями. Они иногда играли в карты до утра, и мне говорили, что она места себе не находит, когда его нет рядом.
Да, все происходило, как когда-то с Лейстером, но Лейстер легко усваивал уроки жизни, а Эссекс не умел этого делать.
Я, наконец, получила доказательство того, что королева никогда не простит меня за то, что Лейстер на мне женился, и, значит, мне навсегда суждено лишь со стороны наблюдать важные события, потрясающие нашу страну. Это трудно принять женщине с моим складом характера. Но я была не из тех, кто может сидеть дома и хандрить. Как и мои дети, я считала, что следует бороться до конца. Мне почему-то всегда казалось, что, если бы я могла встретиться и побеседовать с королевой, мы смогли бы подавить чувство взаимной обиды, я могла бы рассмешить ее, как умела когда-то, а затем мы вообще пришли бы к полному взаимопониманию. Я больше не Леттис Дадли, а Леттис Блаунт. Правда, у меня молодой муж, который обожает меня, и это могло бы ей не понравиться. Наверно, она считает, что я заслуживаю наказания за все, что я сделала. Не знаю, дошли ли до нее слухи о том, что я помогла Лейстеру уйти из этого мира. Надеюсь, что нет. Вот этого последнего она никогда бы мне не простила.
Меня не оставляла надежда. Не раз просила я Эссекса, чтобы он сделал хоть какую-нибудь попытку восстановить мое положение при дворе, и он постоянно отвечал мне, что постарается.
