Виктория Холт - Мой враг – королева

Об Эссексе до меня доходили сведения, он был храбрым в сражениях. Конечно, таким он и должен быть при его безрассудной, бесстрашной натуре. Он дорожил своими солдатами и щедро раздавал им награды, на что он (как указывал Берли в письме к королеве) не имел права. Мы очень беспокоились о нем, так как те, кто вернулись домой, рассказывали нам о его абсолютном бесстрашии и пренебрежении к опасности, а также о том, что, вдруг задумав поохотиться, он даже не вспоминал, что находится во враждебной стране.

Потеряв Уолтера и опасаясь за Эссекса, я стала очень нервной и решила просить королеву принять меня, чтобы умолять ее вернуть моего сына домой. Возможно, если бы я пошла на это и нашла способ передать ей мою просьбу, мы бы и встретились. Но до этого дело не дошло, так как она, обеспокоенная не меньше чем я, вызвала его сама.

Он принес ей извинения за возвращение, а я подумала, что Эссекс желал таким образом показать ей, что он вернулся не по ее приказу, на самом же деле он ему подчинился.

Я виделась с ним совсем недолго, так как королева держала его у себя целый день и долго за полночь. Я была удивлена, что она разрешила ему вернуться на поле боя. Я предполагала, что она не поддастся на его уговоры.

И он снова уехал, и снова я беспокоилась за него, но, в конце концов, он вернулся домой невредимым. Четыре года он оставался в Англии.

То были опасные годы. Хотя Эссекс и занял высокое положение при дворе, я никогда не знала человека, более любящего играть с огнем. В конце концов, он был сын. Но я постоянно напоминала ему о Лейстере.

Однажды он сказал:

– Я удивляюсь, почему Кристофер Блаунт не возражает, что ты говоришь о Лейстере, как будто он образец.

– Для тебя – вполне мог бы служить образцом. Вспомни: он всю жизнь сохранял уважение королевы.

Эссекс впал в раздражение и сказал, что не намерен унижать сам себя. Королева, как и любой человек, должна принимать его таким, каков он есть.

И, кажется, она и принимала. Но он был окружен опасностью. Я знала, что Берли был настроен против него, он собирался расчистить дорогу для карьеры своему сыну, и я была рада, что Эссекс начал дружбу с сыновьями Бэкона – Энтони и Фрэнсисом.

Они были умными, но слегка страдали от обид, им казалось, что Берли препятствует их продвижению.

У Эссекса теперь было еще двое сыновей – Уолтер, названный в честь своего дяди, и Генри. Увы, он был неверный муж. Он был чувственен, охоч до женщин и к тому же не привык подавлять свои желания. Одной женщины ему было недостаточно, так как его привязанности были недолговечны, и его положение располагало к постоянным интригам.

Типичным для него было и то, что, вместо того, чтобы выбрать любовницу с осторожностью, дабы посещать ее тайно, у него были романы с горничными королевы. Мне было известно по крайней мере про четырех из них. Элизабет Сатвэлл родила ему сына, которого знали как Уолтера Деверо, и из этого был раздут скандал, были еще леди Мэри Говард и две девушки – Рассел и Бриджес, их всех публично унижала королева за связь с Эссексом.

Меня очень огорчало его поведение, потому что Елизавета была строга со своими горничными, она сама их отбирала из семей, которые когда-то оказывали ей услуги. Стать горничной королевы – была награда для девушки из такой семьи. Мэри Сидни также была взята королевой в горничные, и вскоре благодаря стараниям королевы же она удачно вышла замуж за графа Пемброка. Родители стремились отдать своих дочерей, поскольку знали, что королева сделает все для их благополучия. Если кто-то из девушек выходил замуж без разрешения королевы, она гневалась, если она подозревала кого-то в том, что называла непристойным поведением, она бывала еще более оскорблена, а уж если партнером по непристойному поведению оказывался один из фаворитов, тут и вовсе не было предела королевской ярости. И, зная все это, Эссекс флиртовал и заводил связи, не только не думая о том, что он навлекает на себя опасность, но и к огорчению жены и матери.

Я удивлялась, как долго он сможет избегать опасностей, которые ему угрожали, и даже не делать попыток быть осторожным. Конечно, он был молод, а королева все более увлекалась молодыми, поэтому против очарования Эссекса бывало трудно устоять.

Пенелопа оставила, наконец, своего мужа и открыто жила со своим любовником Чарльзом Блаунтом, который стал лордом Маунтджоем после смерти старшего брата Королева не любила Пенелопу; у нее был, конечно, некоторый недостаток такта, и, уж конечно, королева не потерпела бы от красивой женщины того, что терпела от мужчин. Более того, она была моей дочерью, к тому же королева слышала, что она оставила мужа и живет с любовником. Хотя она и была склонна простить такую вольность красавчику Маунтджою, Пенелопе не стоило ждать той же милости, однако, любя Маунтджоя, королева не препятствовала пребыванию моей дочери при дворе.

Пенелопа и Эссекс были друзьями, и она, будучи натурой сильной, пыталась давать ему советы. Она была уверена в себе, была, как и я когда-то, признана наиболее красивой женщиной при дворе, а поэмы бедного Филипа Сидни, посвященные ей, возвысили ее в собственных глазах. Маунтджой обожал ее, Эссекс – уважал. Она не могла не быть довольной своим положением хотя бы уже потому, что имела смелость оставить по собственному усмотрению ненавистного мужа.

Так случилось, что Пенелопа оставалась с Уорвиками в Норт Холл, когда прискакали послы с известием, что королева находится неподалеку. Эссекс знал, что королеве будет неприятно общество его сестры, и он выехал навстречу Елизавете, что восхитило ее. Но вскоре выяснилось, что целью его встречи была просьба отнестись милостиво к присутствию его сестры. Елизавета ничего не ответила, и Эссекс, как всегда, самоуверенный, воспринял это как согласие. Каковы же были его унижение и обида, когда королева отдала приказ, чтобы на время ее пребывания Пенелопа оставалась в кабинете. Импульсивный Эссекс был предан своей семье и постоянно делал попытки уговорить королеву принять меня. То, что с его сестрой обращаются подобным образом, было для него непереносимо.

После ужина он спросил, не примет ли королева Пенелопу. Он сказал, что понял, будто она ответила согласием на его просьбу, а теперь был удивлен, что она нарушила свое слово. Так разговаривать с королевой было непозволительно, и она резко ответила, что не желает давать повод людям говорить, будто она приняла его сестру, чтобы угодить ему.