Максим увидел ее в первый же день приезда, на пляже. Вернее, она сама подсела к нему, когда он, отойдя в сторонку от своей шумной компании, пытался выстроить крепость. Пляж здесь был не песчаный, а галечный, поэтому строилось плохо. Гладкие разноцветные голыши постоянно соскальзывали, и не хотели держаться друг за друга. Все же ему удалось выстроить квадратную стену и теперь он бился над куполом одинокой башни. Верхний камушек все время падал, не продержавшись и пары секунд. Никак было не подобрать гальку нужной формы, чтобы она была устойчива.
Когда он совсем отчаялся и грустно взирал на свою постройку, не предпринимая новых попыток, неожиданно из-за его спины протянулась тонкая девичья рука с перламутровыми аккуратными ноготками и водрузила на купол башни блестящий белый камень. Камушек имел прихотливую форму, которая идеально подошла ко всей конструкции. Постройка обрела законченность и смотрелась теперь почти как настоящая крепость.
От радости Максим громко засмеялся и повернулся посмотреть на свою неожиданную помощницу. Девушка оказалась совсем юной, лет восемнадцати, и она тоже смеялась вместе с ним. Она была тоненькая, и какая-то вся светящаяся. Очень светлая, совсем незагорелая кожа, белые кудрявые волосы, как пух одуванчика обрамляли круглое личико с заостренным подбородком. Ресницы и брови были тоже белые. Одета в белый легкий сарафан, оставлявший открытыми плечи, ноги босые. И еще у нее были удивительные глаза, очень яркие, разноцветные, один голубой, а другой карий. Максим таких никогда не видел.
– Ну вот, видишь, как здорово! Красота! – сказала девушка с улыбкой.
– Ты кто – Одуванчик? – спросил Максим.
– Нет, я Татьяна, для тебя просто Таня. А тебя как зовут? Ты когда приехал? Что-то я тебя раньше не видела, – спросила девушка.
– Меня зовут Максим. Я только сегодня утром приехал.
В это время к ним подбежала другая девушка, рыженькая и, с криком: "Танька, вот ты где! Побежали быстрее, опоздаем, нас ругать будут!", утащила девушку-одуванчик за собой.
Максим действительно только утром приехал в Бетту, живописный поселок на берегу теплого и ласкового Чёрного моря. Это был его первый выход на пляж. Приехал он в составе большой и шумной группы родственников и друзей родственников. Возможно, он предпочел бы путешествовать в меньшей компании, но ему не предоставили выбора. Его мнением вообще никто не поинтересовался, просто сообщили, что "завтра едем на море". Поставили перед фактом. В силу некоторых обстоятельств своей жизни отказаться он не смог. Да и на море было неплохо съездить. Так что придется терпеть все эти вечерние посиделки с шашлыками, винами и бесконечными разговорами ни о чем. А также надоедливые подколки тринадцатилетней двоюродной сестры Вальки, которая считала себя взрослой. Хотя поступала периодически хуже маленькой.
Глядя вслед убегающей по пляжу девушке, Максим понял, что до сих пор не любил по-настоящему. Черноглазая и чернокосая Сонечка из соседнего подъезда, которую он считал до этого своей пассией, мигом испарилась из его памяти, не оставив следа. Когда их компания уходила с пляжа, спеша на обед, Максим забрал с собой белый с блестящими гранями, необкатанный волнами камень с верхушки башни.
Шел благословенный 1980 год. Благословенный, потому что до Перестройки и последующих катаклизмов было еще целых пять лет. И жизнь была для большинства населения мирная, спокойная, достаточно предсказуемая, чтобы не тревожиться за будущее, не бояться потери работы, политических и социальных катастроф, бедности. О пандемиях тогда тоже еще не слыхали.
Надо сказать, что поселились они не в самом поселке, а на турбазе неподалеку. Отдыхающие проживали в небольших деревянных, симпатичных домиках, состоящих из нескольких комнат и общей веранды, питались все вместе в общей большой столовой в две смены по расписанию, которое выдавалось в день приезда. Опаздывающие в столовую рисковали остаться голодными, потому что народу заехало много, разгар сезона, ничего не поделаешь. Правда рядом вольно раскинулся маленький самостийный базарчик, на котором можно было купить что угодно: фрукты, овощи, легкое местное вино, шашлыки, рыбу. А также прекрасные местные лакомства чурчхелу, цукаты, разные козинаки, сушеные фрукты, инжир, изюм, курагу.
Когда они голодной гомонящей толпой из восьми человек ввалились в столовую, их быстро остановила и призвала к порядку строгая дородная тетка, грозно возвышавшаяся над столиком с надписью "Администратор".
– Новенькие? – спросила она, внимательно рассматривая почему-то именно Максима. Он смутился и отступил за сестру Вальку, хотя не знал за собой никакой вины.
Тетка ни с того ни с сего погрозила ему толстым, похожим на чурчхелу пальцем и грозно сказала:
– Смотри у меня!
Даже Валька была потрясена подобным наездом и вступилась за него.
– Что вы? Он же еще ничего не сделал, – сказала она.
– А что мы, дожидаться будем? – резонно вопросила тетка, – Сегодня и завтра едим дежурное меню, на послезавтра заказываем, – припечатала она тоном, не терпящим возражений.
После этого она в полной тишине выдала им специальные карточки, на которых были указаны номера столов, закрепленных за ними до конца отдыха, и сердито сказала, что пересаживаться по своему желанию нельзя.
Наконец, добравшись до своих пронумерованных столиков, все кое-как разместились и принялись осматриваться по сторонам, перекладывать вилки и ложки, отковыривать и жевать кусочки нарезанного хлеба, стоявшего на столах и прикрытого беленькими салфетками, наливать в граненые стаканы воду из графинов, тоже стоявших на столе. В общем, делали все, что обычно делают в таких случаях люди, пришедшие в столовую и ожидающие раздачи блюд. Между столами, тем временем, сновали девушки в синих фартучках и косынках, развозившие на больших двухэтажных тележках тарелки с едой и раздававшие ее отдыхающим.
Вскоре к их столу тоже подкатили такую тележку, и девушка начала быстро и сноровисто расставлять все по порядку. Вначале водрузила по центру стола огромную кастрюлю с супом и торчащей из него поварешкой, потом поставила перед каждым маленькие блюдечки с нарезанными помидорами. Максим затосковал, он не любил суп и ненавидел помидоры. Он грустно поднял взгляд на раздатчицу сего великолепия и, в полном смысле слова, остолбенел с открытым ртом.
Это была Таня-одуванчик, да, да, его утренняя знакомая. Только теперь ее пушистые волосы были стянуты форменной косынкой, из-под которой курчавилась беленькая челка, тонкую талию стягивал фартучек. Зато удивительные разноцветные глаза сияли еще ярче, чем утром.
– О-о! Привет, Максим, приятного аппетита, – сказала она, – Ты любишь куриную ножку? Я тебе на второе обязательно принесу. Кушай как следует.
И, пожелав теперь уже всем приятного аппетита, она повезла громыхающую тележку к следующему столу.
После такого пожелания Максим съел и суп, и помидоры, и принесенную специально для него Таней куриную ножку, запил все яблочным компотом. Он ел, не разбираясь и не привередничая, потому что был занят постоянным наблюдением за мелькающей то тут, то там в зале Таней. Попутно из
