Желанная недотрога - Кэрол Маринелли

– Давайте не будем это обсуждать.

– Нет, нет, – мрачно улыбнувшись брату, ответил Данте Романо. – Давайте обсудим.

Заседание совета директоров было решено провести в штаб‑квартире «Романо холдингз» в Риме, и, хотя за окном был морозный январский день, дебаты разгорелись не на шутку, ведь тема была достаточно скользкой и неудобной – виной тому были скабрезные статьи, касающиеся довольно бурной личной жизни основного держателя акций холдинга, Данте Романо. Он сидел во главе стола, и по неумолимому его лицу было понятно, что он не собирается извиняться за свое поведение. Его брат Стефано всеми силами пытался увести дискуссию в сторону, но его попытки были тщетны – Данте, казалось, был более чем настроен на неудобный разговор. Повернувшись к своему дяде, который также имел на руках большой пакет акций, он спросил:

– Может, объяснишь свою точку зрения, Луиджи?

Темные его глаза сверлили мужчину напротив, словно вызывая его на поединок, а спокойный и глубокий голос был неумолимым и твердым.

– Я хочу сказать, что мы – семейный бизнес с богатой историей, – произнес Луиджи.

– Мы все это знаем, – пожал плечами Данте.

– И как семейному бизнесу, нам необходимо поддерживать определенную репутацию.

Данте побарабанил пальцами по полированной поверхности стола. Ему не хотелось помогать Луиджи донести свою мысль.

– И? – жестко спросил он.

– Заголовки, подобные тем, что появились в газетах в выходные, не способствуют поддержанию репутации нас как ответственной, цельной семьи…

– Довольно! – воскликнул Данте, чье терпение лопнуло. – Мы же не какие‑то кустарные ремесленники, что производят вино и масло в сарае и продают на рынке. Наша компания имеет оборот в миллиарды долларов. Кому, черт возьми, есть дело до того, с кем я сплю?!

Он оглядел всех присутствующих за столом – главным образом здесь были многочисленные члены могущественного и процветающего клана Романо. Немногие ответили ему взглядом – среди них был младший брат Стефано. Его сестра Ариана – они со Стефано были двойняшками – упорно не желала поднимать глаза, разглядывая свои ногти. Было видно, что ей крайне некомфортно.

Однако Луиджи не желал сдаваться.

– Твой отец серьезно болен, нас ждут большие перемены, поэтому нам как никогда нужна стабильность и приверженность тем ценностям, на которых основал компанию еще твой дед…

Снова семья – это слово преследовало Данте постоянно и порой слышать его было уже невыносимо. Разумеется, он любил своих родных. Но для него любовь была обузой. Иногда – как сейчас – ему хотелось биться головой о стену и кричать – потому что клан Романо вовсе не был образцовой семьей, хотя мать обожала представлять их таковыми. Он же был свидетелем многих ссор и знал, какие тайны скрывает каждый. Так, например, тот же Луиджи едва не разрушил компанию своим пристрастием к играм в казино, и только Данте сумел спасти бизнес. Потому он не питал иллюзий на этот счет и был настроен скорее скептически.

– Постой, Луиджи, – оборвал он дядю. – Мой дед как раз поднял крошечный семейный бизнес, и начинал он в сарае, но потом появился отец со своим видением…

– И своими ценностями!

– Ну да, например, он закрутил роман с секретаршей.

– Нет, правда, – снова заговорил Стефано, – давайте не будем об этом.

Но Данте было не так‑то просто сбить с толку.

– Почему нет? Мой отец был образцом нравственности до тех пор, пока не оставил свою жену после тридцати трех лет брака и женился на девчонке моложе собственной дочери. – Он указал жестом на Ариану, что сидела с поджатыми губами. – Так что не смейте говорить мне про семейные ценности. Это касается каждого из вас. – Он вновь обвел взглядом присутствующих, и опять мало кто ответил ему. – Я не обязан обсуждать свою личную жизнь с вами – я и без того много отдаю компании. Я одинок и, как бы совет директоров ни хотел меня женить, намерен оставаться один и спать с теми, с кем пожелаю.

Что ж, подумал Данте, пока что у него не было недостатка в возможностях осуществлять это намерение. Женщины обожали его – и дело было не только в его привлекательности. А он был красив – стройный, темноволосый, с большими черными глазами. Он любил секс и с радостью разделял свое пристрастие к нему со случайными подругами. Играло свою роль и то, что он был богат и вынослив в постели – да и много было еще чего, что привлекало женщин: удивительное сочетание заносчивости, разнузданности, неукротимости с обаянием и умением чарующе улыбаться. О, он умел очаровывать, когда хотел, даже оставаясь негодяем. «Брось, красотка, – говорил он, а он всех подружек называл именно так, ведь это было куда легче, нежели запоминать их имена. – Может, бриллиантовый браслет поможет осушить слезы?» Вариантов было много – машина, сережки и так далее. Обычно это помогало избавиться от очередной пассии, ведь всем им он говорил с самого начала, что у их истории не будет продолжения, – и все они с охотой погружались ненадолго в сияющий роскошью мир, что окружал его, с охотой ложились на шелковые простыни и позволяли себя очаровать. Вот только уходить не хотели.

– Я намерен наслаждаться плодами моего труда, позволяя себе расслабиться, – а вы знаете, как я усердно работаю. Если бы не я, все мы бы уже давно очутились в том сарае, с которого все начиналось. Я не раз спасал компанию.

Это было так – во время развода отца и матери Данте полностью реструктурировал холдинг, так Луиджи прекратил быть основным держателем акций, но благодаря племяннику сохранил весьма выгодную позицию.

Данте откинулся на спинку кресла – он не собирался позволять Луиджи так легко отделаться, у него была заготовлена еще пара слов, – но тут зазвонил телефон. Бросив взгляд на экран, он понял, что звонит врач из больницы, где находился отец. Данте ожидал от него новостей – вчера он навестил отца во Флоренции, чтобы обсудить его переезд в частный хоспис в Риме. Сам он в основном обитал здесь, Стефано был в разъездах между Римом и Нью‑Йорком, Ариана же, несмотря на отлучки в Париж, тоже проводила большую часть времени здесь. Однако отец вчера выразил желание вернуться в просторный особняк в Луктано, угнездившийся среди холмов Тосканы и окруженный горячо любимыми им виноградниками. Данте пообещал ему, что