Роза приглашают тебя остановиться у них, – сказал Данте. – Ну, и еще есть отель.
Боже, подумал он, вот они и дошли до этого – мать, прожившая в городе всю жизнь, вынуждена останавливаться в отеле, пусть даже он и принадлежит их семье. Чувствуя, как его переполняет ярость и гнев, он налил себе и Анджеле бренди. Он должен увидеть отца, пронеслась мысль.
– Я позвоню Саре и скажу, пусть пилот, после того как Луиджи прилетит домой, возвращается за мной. Я лечу во Флоренцию, чтобы увидеть отца, – сказал он. – Вы хотите со мной?
Стефано покачал головой, Ариана снова принялась плакать и беззвучно произнесла «нет».
– Я вернусь сегодня вечером, – произнес Данте. – А потом мы все полетим в Луктано в преддверии похорон.
– Это моя вина, – прорыдала Анджела. – Мне следовало быть лучшей женой, держаться за…
Данте нахмурился – мать говорила те же слова, когда выяснилась правда о болезни отца.
– За что?
Но Анджела всхлипывала так сильно, что не могла говорить, и, ободряюще сжав ее плечи, он сказал:
– Ты здесь вообще ни при чем.
Он‑то знал наверняка, кто был всему виной.
Позвонив в больницу, Данте предупредил, что летит к ним, чтобы не переводили отца в морг, а потом договорился с пилотом.
– Все в порядке, – сообщила Сара. – Я покормлю Альфонсо.
Черт, он совсем забыл о собаке.
– Спасибо.
Вертолет унес его в больницу Флоренции, и спустя недолгое время Данте уже шел по коридорам к уединенной комнате, где лежал отец.
Миа уже уехала, хотя Данте и не ожидал увидеть ее у изголовья, проливающей слезы. Он был лишь рад тому, что им не придется видеться. Рафаэль Романо выглядел спокойным, точно спал, – в комнате витал ванильный запах орхидей из вазы, стоящей у кровати.
– Ты знал, да? – спросил Данте, садясь подле кровати. – Вот что ты имел в виду, говоря, что хочешь вернуться в Луктано…
Взяв холодную руку отца, Данте задал вопрос, который никогда не осмелился бы задать при его жизни, и голос его надломился.
– Зачем тебе нужно было на ней жениться, па?
В этот момент он не думал о том, какую боль этот шаг причинил всей семье – он говорил о своем вожделении к Миа Романо.
Из роскошных апартаментов Миа смотрела в окно на затянутое серой пеленой облаков вечернее небо. Вдалеке показалась точка – приближался вертолет. Она знала, что это Данте. Ей не хотелось смотреть на озеро – сегодня утром, катаясь на своем жеребце Массимо, наткнулась на свежевыкопанную могилу, которая напугала ее так сильно, что она повернула лошадь и галопом поскакала к дому.
Резиденция Романо располагалась в долине на окраине провинции Луктано, среди плодородных холмов Тосканы, словно кружевом увитых виноградными лозами. Все это теперь принадлежало компании, и завтра после похорон будет объявлено, кто станет новым хозяином. Одно ясно: это точно не будет она. Они с Рафаэлем давно решили, что она не станет предъявлять свои права на землю и резиденцию. Но, несмотря на это решение, Миа знала, что будет скучать по лошадям и верховым поездкам, по взглядам из окна на собак, что отправляются за трюфелями, по спокойному времяпрепровождению у широкого озера, по прогулкам вокруг него, что так всегда помогают привести мысли в порядок. И конечно, ей будет не хватать уединения этих комнат, ставших для нее убежищем и местом восстановления сил.
Апартаменты, где она находилась, назывались лимонными комнатами – из‑за шелковых светло‑желтых панелей на стенах. Мебель здесь поражала своим великолепием, гостиная была уютной и элегантной, и Миа просто обожала читать у камина зимними холодными вечерами. Спальня, где стояла широкая кровать с пологом, была красивой, женственной и успокаивающей душу. В последние два года она жила здесь, и ее душевные раны понемногу затянулись. Так готова ли она уехать отсюда навсегда? Как бы то ни было, выбора у нее нет – и виной тому даже не последняя воля Рафаэля Романо. Его похоронят на этой земле уже завтра, и завтра же она отсюда уедет.
Несмотря на то что ожидаемое прибытие семьи Романо вызывало у Миа ужас и тревогу, она была рада увидеть приближающийся вертолет Данте – низко висящие тучи, дождь и ветер были не лучшими условиями для полета. При одной мысли о том, какая сложная предстоит посадка, внутри у нее все сжалось. Затаив дыхание, она смотрела, как вертолет слегка накренился в сторону, потом выровнялся и, наконец, коснулся земли. Еще Миа заметила свет фар автомобилей, что ехали по извивающейся меж холмов дороге к резиденции. Она знала, что ее ожидает накануне похорон, Рафаэль объяснил это ей уже давно. Несмотря на то что она не общалась с его семьей, сегодня надлежало соблюсти некоторые формальности. Родные Рафаэля Романо должны приехать сегодня на ужин. Миа на него не планировала оставаться – несмотря на то, что и она теперь носила фамилию Романо, семьей она себя не считала. Но дети, брат и жена – а также некоторые двоюродные братья и племянники – должны почтить память Рафаэля перед тем, как он отправится в последний путь.
Из окна она наблюдала за тем, как Романо выходят из вертолета. Первой показалась роскошная Ариана – высокая, длинноногая брюнетка. Отчего‑то становилось понятно, что она любимица отца и матери, избалованная младшая дочь. За ней показался Стефано со своей красавицей‑невестой Элоа. Он тоже был красив и держался с достоинством. Все Романо умели держать марку – но превосходил их всех старший брат Данте. Глядя, как он выходит из вертолета, Миа отчего‑то подумала о том, что интересно было бы посмотреть на его теперешнюю пассию, – и тут же одернула себя. Последней вышла Анджела Романо, с ног до головы одетая в черное и опирающаяся на руку сына. Значит, вот так распределились роли, подумала Миа, – Анджела решила показать всем, как подобает держаться истинно скорбящей вдове. О, знали бы они!..
Сжав губы, Миа наблюдала, как Анджелу посадили в серебристую машину, что должна привезти ее в резиденцию. Ариана, Стефано и Элоа проводили автомобиль взглядом – они сядут в другую. Данте, однако, в машину не сел, предпочтя прогулку. На миг он поднял глаза на окна, и Миа быстро отступила назад, хотя и знала, что с такого расстояния ее не заметят. Из всей семьи Романо именно Данте заставлял ее нервничать больше всех – столь очевидным было его презрение к ней. Он неизменно настаивал, чтобы в присутствии ее все окружающие говорили по‑английски, и Миа знала, что
