Зазвонил телефон Романа.
— Прости, я должен ответить. Тетя звонит. Не хочу, чтобы родные беспокоились.
У Гизеллы тоже было о ком и о чем тревожиться. Она поднялась с парапета бассейна, подняла с шезлонга саронг и медленно зашагала прочь, пока Роман на своем непонятном наречии болтал по телефону.
— Ты куда это? — окликнул он удаляющуюся девушку.
— Позвонить своим, чтобы не беспокоились, — шутливо ответила она.
— А… — принял объяснение Роман и продолжил общаться с тетушкой тоном послушного ребенка.
Гизелла взглянула на него через плечо. Он и выглядел как послушный ребенок. Она тихо рассмеялась своим мыслям.
— Послушай, Гизелла! — успел окликнуть ее Роман, убирая свой сотовый.
Девушка остановилась. Мужчина нагнал ее.
— Есть предложение. Если ты испытываешь какую-то неуверенность, мы могли бы сказать, к примеру, портье, что ты со мной.
— Зачем это? — удивилась девушка.
— Хочу, чтобы ты знала, у меня нет намерения злоупотребить твоим доверием, — пояснил он.
— Странная мысль, — заметила она.
— Если бы у меня была сестра, я бы настаивал на мерах предосторожности, какими бы странными они ни выглядели, — возразил Роман.
— Я не настолько нуждаюсь в заботе посторонних, как может показаться. Скорее, это тебе нужно подстраховаться, — сказала девушка.
Это было похоже на вызов, во всяком случае, именно так воспринял Роман ее слова.
— Пойдем, — позвал он Гизеллу.
Час спустя Гизелла пристально смотрела на воду, расходящуюся бурунами за мгновения до встречи с самолетом-амфибией.
Островок, на который Роман доставил Гизеллу, был так мал, что с любой точки можно было видеть его очертания. Но на этом островке имелись и холмы, и лощины, и живописные лагуны, и буйная зелень, звенящая обитающими в ней птицами. И много-много цветов всех оттенков и самых экзотических форм. Это был крошечный рай. А кругом лазоревое море и такие же лазоревые небеса.
Гизелла ахнула, сойдя на золотистый берег. Но ни поцелуи Романа украдкой, ни захватывающее обаяние сказочного острова не давали девушке забыться. Каждое мгновение она помнила об угрозе, нависшей над ее обожаемой «Парируа».
Она ступала по песку, сияющему как белое золото или перламутровая крупа, щурилась на солнце, прикрывая глаза козырьком ладони. И очень удивилась, завидев в зарослях бунгало — маленький отель, в который привез ее Роман. Служащий спешил им навстречу, принимая из рук пилота небольшой багаж Гизеллы. Менеджер ждал их у входа с широкой радушной улыбкой.
— Добро пожаловать, милорд, леди! — воскликнул менеджер.
Гизелла не в первый раз становилась свидетельницей того, как привечают в этих краях ее принца. Она уже смирилась с тем, что Роман станет ее первым мужчиной, быть может, уже в грядущую ночь. Девушка думала об этом событии с оттенком безысходности. Для нее оно должно было стать необходимым этапом личного развития.
Роман Магнати вопросительно посмотрел на спутницу. В этом взгляде была одновременно и гордость обладателя редкостного сокровища.
— Фантастика, — сказала Гизелла. Мне здесь нравится, — деловито добавила она.
— Думаю, нам обоим следует промочить горло. Сегодня довольно жарко.
Гизелла кивнула в ответ на хозяйское предложение, хотя догадывалась, что Роман предлагает ей отнюдь не компот, а что-то полюбопытнее. По части напитков для увеселения она тоже была профаном. Однажды, правда, ей довелось попробовать шампанское, пару раз пила с друзьями коктейли, но на ферме в основном в спросе были домашние наливки и пиво. Этим ограничивался кругозор девушки.
Как она и предполагала, им подали вино, на этикетке которого можно было прочесть знакомую фамилию. Лимитированная партия урожая, выращенного на плантациях в поместье Магнати, такого-то года, выдержанная столько-то лет… Все это ей ровно ни о чем не говорило. Она просто пригубила розовое вино, вкус которого ей пришелся по душе.
— За смелость! — поднял бокал Роман.
— Хороший тост, — поддержала его спутница.
— И за удовольствие, — добавил он.
— Это уж как получится.
— Ужинать будем в ресторане или в номере? — с нетерпением приближал миг интимного свидания балканский князь.
— Тебе решать, — безразлично отозвалась девушка.
— В номере, — определил мужчина.
— Я только надеюсь, ты не ожидаешь от меня слишком многого, — деловито оговорилась Гизелла. — Я никогда не делала ничего такого.
— Какого такого? — не понял Роман.
— Никогда не занималась любовью, — просто уточнила она.
Роман Магнати посмотрел на нее. Задержал взгляд, отставил бокал, сомкнул руки замком на коленях, чуть подавшись навстречу Гизелле, прищурился и шепотом спросил:
— Ты… девственница?
— Ну да, — ответила девушка.
Он звучно втянул ноздрями воздух и откинулся на спинку кресла, по-королевски возложил локти на подлокотники и. отведя глаза в сторону, процедил:
— Тогда забудь.
— В смысле? — настала ее очередь удивляться.
— Я не совращаю детей.
— Я не ребенок. Ты сам прекрасно это знаешь, — возмутилась юная фермерша.
— Для меня ты все равно что ребенок, — сказал он.
Гизелла передернула плечами.
— О каком совращении может идти речь? Я отдаю себе полный отчет в своих и твоих поступках. Если бы я этого не хотела, ни ты, никто другой не смог бы меня заставить. Или это такой царский каприз?
Роман пристально вгляделся в девушку.
— Я догадывался, что ты не слишком опытна, но не предполагал, что настолько. Мне очень жаль, но секс исключен!
— Очаровательно! — гневно бросила девушка и сделала большой глоток вина.
Некоторое время Роман смотрел в потолок, в окна, себе под ноги, тогда как Гизелла выжидающе цедила солнечно-розоватый напиток, игривые нотки которого уже водворились в ее сознании.
— Ты должна четко представлять, на что идешь, — сказал наконец мужчина. — Я не разбиваю сердца. И не хочу, чтобы у этой связи были последствия. Под последствиями я понимаю всевозможные драмы, истерики, претензии, — исчерпывающе разъяснил он свою точку зрения.
Гизелла была заинтригована. Она не могла понять, из-за чего столько нервозной болтовни. Теоретически она предполагала, что собой представляет близость между мужчиной и женщиной. И более прочего в этом действе ее волновали возможные болезненные ощущения, как у многих бывает в самый первый раз. Она много раз думала об этом и решила, что проблема не стоит беспокойства и что боль вряд ли будет такой сильной, чтобы нельзя было пережить. Все это проходит.
