Даже я замечала, как мужики только что штабелями не укладывались. Особенно смешно было наблюдать за женатыми мужчинами, которые, нежно поддерживая супругу, наверняка сильно сожалели, что не имеет таких глаз, как у стрекозы, для обзора на триста шестьдесят градусов.
А я неописуемым восторгом любовалась всем вокруг. Раньше такое видела только на картинках – типичный городок в Альпах. И горная речушка в каменистых берегах, и горы, и здания, и канатная дорога, на которой мы завтра будем кататься – все вызывало у меня настоящий поросячий восторг.
Юлька же только добродушно надо мной посмеивалась, а сама бросала цепкие взгляды на людей. Однако, несмотря на разные цели, с которыми мы топали по чудесному местечку с оригинальным названием «Роза Хутор», ноги у нас через пару часов отваливались одинаково.
Но это не помешало моему экскурсоводу по богатой жизни строить планы на вечер.
Вернувшись в номер, она так и заявила, что мы просто обязаны использовать каждую минуту для достижения цели. Однако моя мотивация была слишком слаба, поэтому я категорически отказалась куда – либо тащить свою уставшую тушку, сославшись на состояние «тряпочки».
И это была не отмазка. Накануне вылета я, наверно, так переволновалась, что от выпрыгивающего из меня адреналина Морфей недовольно сморщил нос и улетел, оставив меня на всю ночь без сна. Потом перелет, конфузная встреча с Артемом, новая обстановка и ни с чем не сравнимый горный воздух. Пока мы гуляли, мне казалось, что его можно есть ложками.
Помню, один раз была в детском санатории, и там давали кислородный коктейль. Вот сейчас каждый мой вдох был сродни ему.
С трудом удерживая веки в раскрытом положении, я твердо пообещала подруге, что завтра буду, как огурец – везде, где только понадобится мое присутствие.
– Юль! Обещаю. Нет, я клянусь. Завтра сделаю все, что потребуешь! Хоть съем не жуя соловья! – напоследок я выдала хохму, как-то пробравшуюся на задворки моей памяти и, глупо хихикнув, накрылась с головой одеялом.
И перед тем, как окончательно провалиться в сон, пообещала и себе, что завтра все будет просто отлично.
Однако завтра никакого «отлично» не принесло. Очевидно, это самое «отлично» просто несовместимо со мной.
С утра мы поехали на канатку. И как говорится – ничто не предвещало. Я едва себя удерживала, чтоб не заверещать от восторга в раскачивающейся кабинке. Я захлебывалась в радости и являла собой, наверно, достаточно комичное зрелище. Но мне было абсолютно по фигу все. Вот оно, счастье! Это состояние, когда хочется беспричинно смеяться, напевать какую-нибудь глупую песенку и обнимать весь мир.
На верхней станции мы зашли в кафешку выпить кофе с какой-нибудь вкусняшкой. «Йети – кафе» было практически заполнено, поэтому нам пришлось хорошенько приглядеться, прежде чем мы нашли свободный столик.
Не дожидаясь, пока у официанта дойдет очередь до нас, я решила сходить за кофе сама. Уцепившись замерзшими руками за чашечку, я с наслаждением втягивала божественный аромат. И так навтягивалась, что не заметила движения рядом с собой. Я, как злосчастный «Титаник» столкнулась с самым настоящим айсбергом по имени Артем.
По закону подлости, коричневая жидкость выплеснулась на мою белоснежную лыжную куртку, специально купленную в аутлете для создания имиджа обеспеченной любительницы горного отдыха.
Еще не осознав, кого он боднул, он принялся извиняться:
– Простите ради Бога! Горный воздух просто опьяняет, поэтому я плохо вписался в поворот. Чем…?
И тут он поднимает глаза и идентифицирует меня. Скривившись так, будто его неделю поили уксусом, он пришиб меня одной фразой:
– А…, это вы?! Давайте только без истерик! Я все компенсирую.
Как выброшенная на сушу рыба, я хватала воздух и думала, что от расстройства сейчас лопну.
– Да как вы можете! Я не истеричка!
– Разумеется! Это сразу заметно! Невооруженным глазом!
– А кто вам дал право хамить?! Если вы там какой-то олигарх, это еще не повод, чтоб перестать быть человеком!
Господи, что я несу!!! Удержите меня кто-нибудь! Конечно, я истеричка! Самая настоящая! И вдобавок. Это я хамлю. Словно рассерженная кошка, цепляющаяся к здоровенному бультерьеру. Ведь он может пополам перекусить и не подавится! И это еще больше мутит мне мозги и не дает остановиться. Словно по ледяному бобслейному желобу, меня буквально несет в потоке помоев из собственной злости, сжигающего стыда и жалости к себе.
Я теперь поняла, что такое состояние аффекта. Это когда заслонки на уши падают, и ты не слышишь голоса разума. Тебя уносит водоворот эмоций. И я понимаю, что он виноват лишь в том, что сама перед ним опозорилась. Ну никак я не ожидала, что жизнь снова, как провинившегося щенка, сунет носом в собственную какашку.
– Это проявление классовой ненависти вообще или личная неприязнь ко мне? – Холодно осведомился Артем. – Пытаюсь понять, за что я от Вселенной мне еще при жизни получил звание посланца ада.
Про посланца ада он, конечно, немного загнул, но факту получается так. А вот про классовую ненависть и личную неприязнь – это совсем мимо. И от этого еще обидней, что он может так думать обо мне. И вместо того, чтоб осадить свой дурацкий, неизвестно откуда взявшийся гонор, я щедрым мазком, вот прямо от души, дорисовываю образ неадеквашки.
– А с чего вы взяли, что я нищенка? Просто я не вижу смысла переплачивать за бизнес-класс бешеные деньги. В отличие от некоторых, мне не нужно повышать самооценку элементарными понтами.
– А я, по-вашему, дешевый понтярщик? К тому же абсолютный кретин, который не видит, что одежда в секонд-хенде стоит дороже, чем на его собеседнике. Кстати, ваш низкий социальный статус выдает слишком злобное выражение лица, свойственное фанатичным пролетариям, и зависти к богатым у вас столько, что вы рискуете захлебнуться.
Не все посетители кафе обладали хорошими манерами, поэтому многие уже открыто развернулись в нашу сторону, желая получить за свои деньги не только хлеб, но еще и зрелище.
Взвинченные эмоции сначала помешали мне обратить на них внимание, а сейчас, чувствуя себя в наиглупейшем положении, я осознала всю степень своего падения.
Учитывая мой нулевой опыт ведения таких экспрессивных диалогов, где нужно отстаивать свои права, можно сказать, что это точно не мое.
Дурацкое решение не давать себя в обиду вылилось боком. Я стою, буквально, как оплеванная, выставившая себя на посмешище, покрасневшая, как рак вареный и силюсь найти в своей голове хоть какой-нибудь достойный ответ. Хоть что-нибудь! – уже умоляю я мозги. Просила что-нибудь? Получай! И на язык, как дорогой деликатес, ложится изощренное оскорбление из серии примитивных
