— Да! — переключается девчушка.
— Держи карту. — Он разрушает держащую меня в напряжении незримую связь, переключая внимание на дочь, и протягивает ей банковский пластик. — Сходи, купи, что хочется, к чаю. Только немного, хорошо?
— Да, папочка, — послушно соглашается Фани, бросает на меня вопросительный взгляд, словно надеется понять по выражению моего лица, не сбегу ли я, пока она будет отовариваться.
— Иди, — еле выдавливаю из себя и слова, и легкую улыбку-обещание.
Малышка уходит, ежесекундно оборачиваясь, посматривая на нас с настороженностью, а мы с Игнатом, два взрослых идиота, улыбаемся ей, безмолвно подбадривая и будто обещая, что все будет хорошо.
— Останься с нами. — Голос Игната чуть срывается, царапая интонацией мою и без того истерзанную душу. — Я понимаю, что все это полный бред. — Он подается вперед, захватывая в плен мои ладони. — Что нормальные люди так не поступают, но…
Он сбивается, на миг прикрывает глаза, чуть сильнее сжимая мои руки. Его грудь нервно вздымается в каком-то рваном ритме. Ему наверняка так же тяжело сейчас, как и мне, но отчего-то именно он не желает разрушать зарождающийся миф.
— Все сложно, в двух словах не расскажешь, — продолжает он, — и я пойму тебя, если сейчас ты встанешь, уйдешь, и мы больше не увидимся. Но, может…
— А что будет потом? — задаю резонный вопрос. — Как долго ты хочешь поддерживать для Фани придуманную ей иллюзию?
Молчание. Ответа нет ни у меня, ни у него.
— А ты сама как бы поступила? Только не спеши?
Нечестная игра. Игнат словно знает те тайны, что я старательно прячу от окружающих, да и от себя самой. Считывает мои желания и сомнения. Не настаивает, не требует, но предлагает так искусно, что отказаться чертовски сложно.
Эмоции зашкаливают. Разум истерично орет, предупреждая меня о сумасшествии, о том, что до добра это не доведет, что будет в сто раз больнее, и не только мне, о том, что…
Да к черту все!
— Хорошо, — шепотом произношу, нерешительно улыбаюсь и, прикусив нижнюю губу, поднимаю взгляд от наших сомкнутых ладоней и теряюсь в карих омутах загадочных глаз Игната. — Завтра решим, как со всем эти разобраться, а сегодня… — С языка чуть не сорвалось «продолжим игру», но я вовремя прикусываю его и лишь вздыхаю, позволяя Игнату самому придумать продолжение.
— Домой, — тихо говорит он, и его обаятельная улыбка окончательно лишает меня здравомыслия.
— Вот! — Малышка радостным вихрем врывается в повисшую между нами напряженную тишину, с гордостью опуская на столик коробку, перевязанную шпагатом.
— Умница, — хвалит ее Игнат, тут же поднимаясь с места.
Снимает с вешалки детский комбинезон и помогает малышке одеться. Я тянусь за своим пуховиком.
— Спасибо, — звучит еле слышно у меня над головой благодарный голос, а сам он стоит так близко, что жар от его тела опаляет меня.
Замираю испуганным зайцем, медленно перевожу дыхание и лишь киваю в ответ. Суетливо надеваю куртку, обматываю шею шарфом и подхватываю рюкзак. На Игната стараюсь не смотреть, даже их забавный диалог пролетает мимо моих ушей.
Из кафе мы выходим притихшие, словно каждый втайне боится ненароком лишним вздохом или словом спугнуть те робкие зачатки чего-то нового, загадочно-таинственного и безумно желаемого. Ту мечту, что храним глубоко-глубоко в подсознании, лелеем и никому не рассказываем.
Топаем по заснеженному тротуару, сталкиваясь с веселящейся толпой, и я, действуя интуитивно, даже не задумываясь, хватаю Фани за руку и притягиваю к себе. Она цепляется за мою ладонь, смотрит с доверчивой улыбкой, вновь переворачивая все в моей душе. Улыбаюсь малышке в ответ и уговариваю все еще бунтующий разум, дать мне шанс хотя бы попробовать быть чуточку счастливее.
На парковке, подмигивая фарами, нас ожидает большой автомобиль. Я не сильна в марках и моделях, хотя и владею маленькой дамской машинкой, но понимаю, что этот железный конь — мощный, надежный и явно не дешевый — элемент статусности его обладателя. Бросаю беглый взгляд на Игната и отмечаю про себя сходство авто и владельца.
Игнат открывает заднюю пассажирскую дверь, и девчушка ловко забирается в салон авто. Немного растерявшись, медлю с посадкой в транспортное средство, но Фани с детской непринуждённостью Фани развеивает мое замешательство.
— Мамочка, садись со мной, — просит малышка, пока отец пристегивает её ремнями безопасности в детском кресле.
Не нахожу причин отказать крошке в этой скромной просьбе и сама открываю для себя противоположную дверцу. Забираюсь в салон, бросаю свой рюкзак рядом и обессиленно откидываюсь на спинку. На пару секунд прикрываю глаза, надеясь, что в окутывающем нас полумраке никто не заметит усталости и страха на моем лице и морщинок между бровей от напряжения.
— А ты мне сказку перед сном почитаешь? — интересуется девчушка, а у самой голос уже сонный, она даже зевает, произнося последнее слово.
— Конечно, — обещаю малышке, разворачиваюсь к ней.
Игнат включил печку, и в салоне достаточно тепло. Чтобы Фани не запарилась в поездке, я заботливо расстёгиваю замок на детском комбинезоне и снимаю с неё шапку. Ребёнок тянется ко мне, и я придвигаюсь максимально близко к детскому автокреслу. Малышка тут же укладывает голову мне на грудь, неудобно выгнувшись из-за держащих ее ремней.
— А утром блинчики спечем… — шепчет она, еле слышно уплывая в царство Морфея.
Перехватываю разомлевшее тельце так, чтобы ей было удобно, и плевать, что при этом мне приходится забраться на сиденье с ногами. Сонный вздох, и ребенок уже сопит, уткнувшись курносым носиком мне в шею. Мурашки пробегают по телу от непривычных, но таких настоящих эмоций.
Поднимаю голову и в зеркале заднего вида встречаюсь взглядом с Игнатом. Немая поддержка и благодарность лишь еще яростнее вгоняют меня в краску смущения. А все происходящее делает нас еще большими заговорщиками.
Смущенно отворачиваюсь к окну, и всю дорогу мы едем в полной тишине, лишь тихие аккорды ненавязчивых мелодий кружат в воздухе, и сладкое детское дыхание щекочет мне шею. Все так необычно, до безумного странно, но будто правильно.
Стараюсь не думать о последствиях, не размышлять о том, что будет дальше. Наверно, стоит просто опустить лапки и плыть по течению: авось, не произойдет ничего катастрофического.
— Поможешь? — спрашивает Игнат, протягивая мне ключ от автомобиля и связку от квартиры.
Перехватываю их, поправляя вещи на малышке, пока отец отстегивает ремни безопасности. Затем он бережно берет спящую дочь на руки, а я, подхватив свой и детский рюкзак, выхожу из машины. Тихо прикрываю дверцу, словно шум от хлопка способен разбудить ребенка.
Жму на кнопку брелока, запирая автомобиль. Шустро обегаю «уснувшего» железного коня и следую за неспешно идущим к подъезду Игнатом. Со стороны мы точно смахиваем на семейку, вернувшуюся с веселой, но все же утомительной прогулки.
Минуем тяжелые двери, безмолвным кивком здороваемся с любопытным консьержем, поднимаемся в лифте, и, оказавшись на лестничной площадке, я растерянно озираюсь по сторонам.
— Та, — кивает Игнат в нужном направлении, — закрыто только на верхний замок, — уточняет он, и я чуть дрожащей рукой не с первого раза, но все же попадаю ключом в замочную скважину.
Мягкий свет загорается автоматически, освещая большую прихожую.
— Проходи. — Хозяин шикарных апартаментов негромко приглашает меня зайти в квартиру и, скинув обувь, исчезает в недрах не малых квадратных метров.
Делаю робкий шаг, переступая через порог. Вздрагиваю, когда за спиной закрывается дверь и срабатывает какой-то механизм, видимо, еще и запирая замок. Путь к отступлению отрезан.
ГЛАВА 9
МАРИНА
Сбрасываю с себя пуховик, аккуратно складывая его на пуф. Разуваюсь, ставя свои ботинки на полку для обуви, туда же убираю и брошенные посередине мужские: привычка, будь она неладна, сразу расставлять все по местам! Оставляю рюкзаки на тумбе в прихожей и, словно воришка, крадучись иду в ту сторону, куда немногим раньше ушел Игнат с малышкой на руках.
