«А я начинаю подозревать, что я — идиот», — несколько цинично подумал о себе Родней, садясь в автомобиль два часа спустя. Это подозрение, однако, не повлияло на ход машины: он летел со скоростью семидесяти миль в час, а ему казалось, что мотор ползет, как разбитая телега.
Его охватило невероятное беспокойство и недовольство самим собой. Он прекрасно сознавал, что если б кто-нибудь другой вел себя подобным образом, он, не задумываясь, назвал бы его подлецом.
История с вымышленным именем, то, что она поверила, что Родди его фамилия и что он профессиональный танцор, — и он не собирался тогда разубедить ее в этом, — все это было недостойно порядочного человека. А сегодня он вышел из себя и оскорбил ее друга…
«Мне кажется, я окончательно потерял способность приходить к какому бы то ни было решению», — мелькнула мрачная мысль. Он понимал, что ему не следовало принимать приглашение леди Дин. Было бы гораздо лучше, чтобы эта ссора положила конец его дружбе с Сильвией; но он не в силах был отказаться от возможности повидать ее еще раз.
«Сегодня я должен ее видеть — это будет в последний раз», — мрачно решил он.
Родней никогда не предполагал, что какая-нибудь женщина сумеет пробудить в нем те чувства, которые вызвала Сильвия, и он испытывал ощущение острой обиды оттого, что такая любовь вспыхнула к девушке, на которой ему нельзя жениться.
Жениться! Об этом не могло быть и речи. Родней знал, что одно имя Сильвии способно привести Эшли в бешенство; он знал также, что во власти Эшли было оставить его без пенса за душой. Эшли не мог воспрепятствовать брату получить титул, но мог забрать у него замок и сделать нищим. Родней был уверен, что он, не задумываясь, сделает это, если младший брат пойдет против его воли.
А ремесло солдата совершенно не оплачивается в мирное время.
Он ясно представил себе свою будущую жизнь после женитьбы на Сильвии: дешевые второразрядные гостиницы, в которых придется останавливаться; крохотный домик на одной из окраинных улиц Лондона; комнатки-клетушки, — но вы стараетесь убедить окружающих, что вам нравится эта теснота… А если у них будут дети…
При этой мысли досада Роднея мгновенно рассеялась. Как всякий порядочный и мягкий человек, он хотел иметь сына, который бы носил его имя и которому он мог бы передать все лучшее, чем обладал сам. Он обожал своего отца — еще хорошо помнил его — и мать, такую красивую и нежную.
Войдя в салон Динов, он сразу же заметил Сильвию и рядом с ней очень крупного, плотного человека, лицо которого показалось ему знакомым. Где-то они встречались… Кажется, он еврей, имеет отношение к бегам.
Маркус, увидел Роднея, пошел к нему навстречу.
— Пойдемте, Рентон, я угощу вас коктейлем собственного изобретения. Не подумайте, что поэтому он неудачен.
В соседней комнате несколько человек играли в баккара.
— Кто этот высокий черноволосый мужчина, что сидит рядом с мисс Дин? — спросил Родней у Маркуса. — Мне он как будто знаком.
— Это Монти Ривс. Очень славный малый. Он разбогател на бегах. В следующих скачках участвуют две его лошади. Он говорит, что Оберон получит первый приз. Будут замечательные бега, потому что принимают участие Сэвил и еще другие фирмы.
Значит, Родней оказался прав. Конечно, он где-то видел этого человека… Родней вспомнил: на ярмарке в Тоттерсоле. Однако он, по-видимому, в очень приятельских отношениях с Сильвией.
Родней направился к дивану, на котором сидела Сильвия. Когда он подошел к ней, она поднялась:
— Ах, это вы, мистер Родди, то есть Рентон! Как поживаете? А мы с Монти едем сейчас кататься верхом при луне.
И с этими словами вышла из комнаты. Монти последовал за девушкой.
«Останься, не ходи за ней», — шептал внутренний голос Роднею, а сердце твердило: «Я должен быть с ней, я не могу допустить, чтобы она ушла».
Маркус взял его под руку.
— Давайте сыграем в баккара или в бридж. Лена говорит, что Сэнриль пока еще не будет петь.
— Я только помогу мисс Дин сесть на лошадь — мисс Дин едет кататься с Ривсом, — ответил Родней. Он едва мог подавить недовольство, зазвучавшее в его голосе.
— Отлично. Пойдем проводим их! — согласился Маркус.
Они вместе вышли на широкий мраморный подъезд отеля.
Ночь была соткана из серебра и золота. Янтарная луна скользила по золотой дорожке, отраженной в море, а звезды горели серебристо-белым огнем на ясном сапфировом небе. Воздух благоухал ароматами цветов.
Маркус был настроен весьма прозаически. В этот момент он думал о том, удастся ли ему обыграть Ратклифа, который сейчас метал банк и был, очевидно, опытным игроком.
Родней думал:
«Это, вероятно, настоящая любовь. Неужели я позволю ей уйти из моей жизни, постараюсь изжить ее? Сумею ли я это сделать? А с другой стороны, есть Эшли. Но я хочу ее видеть. Если даже мне придется ждать всю ночь, я дождусь ее возвращения. Мне кажется, что она придумала эту прогулку из-за нашей глупой ссоры. Если так, тогда, значит, я ей небезразличен, иначе она не придавала бы значения таким мелочам».
Тут он услыхал голос Сильвии и густой самодовольный смех Монти… Этот малый без ума от нее, хотя годится ей в отцы… Какой негодяй этот Дин, что разрешает своей дочери находиться в обществе подобных людей…
В дверях показались Сильвия и Монти, оба в костюмах для верховой езды. В этом костюме Ривс выглядел очень представительно и вполне прилично, а Сильвия была просто обворожительна. Сердце Роднея забилось сильней, когда он взглянул на нее.
Грум подвел к подъезду коня, который нетерпеливо рвался вперед и дрожал, поводя ушами и дико вращая глазами.
— Ах, какая прелесть! — восхищенно воскликнула Сильвия.
— Раджа еще не совсем объезжен, сэр! — задыхаясь, сказал грум.
Монти выпил в этот вечер очень много шампанского и изрядное количество виски с содовой. Эта комбинация напитков, весьма неудачная по существу, вызвала у него неудержимую веселость.
— Ну, что ж, тем лучше! — с оттенком задора сказал он, направляясь к Сильвии, чтобы поднять ее в седло.
— Я помогу мисс Дин, — быстро сказал Родней.
Монти рассмеялся и подошел к своей лошади.
— Веселой поездки! — пожелал Маркус, направляясь к Сильвии, которая стояла рядом с Роднеем. Как раз, когда Рентон нагнулся, чтобы помочь Сильвии, Раджа резко рванулся; Родней быстро оттолкнул Сильвию в сторону. Раджа рванулся еще раз и поднялся на дыбы; повисшая в воздухе уздечка петлей стянулась вокруг шеи Роднея. В глазах Маркуса промелькнула огромная, взвившаяся на дыбы лошадь, голова Роднея, запутавшаяся в узде, его искаженное лицо; Маркус услышал испуганный крик Сильвии и, не раздумывая больше, бросился на Раджу, вцепившись руками в морду лошади и стараясь распутать узду.
