Лесли быстро зашептала:
— Ты видела, сколько Грегори съел за завтраком?
Лорен заговорщически захихикала.
— Конечно, в этом они с Дэнни очень похожи. Они съедают все, что находится на столе, а иногда мне кажется, что если я чуть задержусь с обедом, то они и скатерть проглотят.
Лесли громко расхохоталась.
— На что же расходуются все эти калории? У них, должно быть, вырабатываются гиперактивные гормоны?
Лорен заразилась настроением сестры.
— Не знаю, как у Грегори, но гормоны Дэнни не слишком-то активны, — она неожиданно покраснела, ее голубые глаза озорно светились: — Господи, что за глупости я говорю!
— Ты все такая же проказница, Лорен.
— Нет, я не проказница. Знаешь, я необыкновенно счастлива! Просто счастлива, — повторила она. — Дэнни для меня все, Лесли. Он самый прекрасный мужчина на свете, и мне иногда кажется, что сильней меня никто любить уже не может, — Лорен посмотрела на сестру. — Я продолжаю жить в этом доме, со всеми призраками прошлого только потому, что рядом со мной есть Дэнни. И с ним я буду счастлива везде. Понимаешь, мы с ним одно целое. Мы мечтаем и расстраиваемся вместе, и, самое главное, мы заботимся друг о друге.
Улыбка медленно сползла с лица Лесли, она упорно рассматривала содержимое бокала, не в силах поднять глаза.
— Это прекрасно. Я рада за вас обоих, — задумчиво произнесла она и добавила: — Только будь осторожна: счастье — опасная вещь.
Но, произнеся эти слова, Лесли тут же подумала о том, что пора ей кончать со своим пессимизмом.
Допив третий бокал, Лесли зажмурилась. Ей вдруг вспомнился поцелуй Грегори, и на губах ее заиграла улыбка. Она не могла не оценить сладость и нежность этого поцелуя — поцелуя, вызвавшего к жизни давно забытые чувства. Она вздрогнула, как от резкой боли, при мысли о том, что так быстро поддалась искушению. Она поежилась. Зов плоти! Как давно это было! Лесли с трудом отогнала наваждение. В конце концов один поцелуй ничего не значит, а второго она уж точно не допустит.
— Давай займемся ужином, — предложила Лорен. — Завтра мы устроим пир, а сегодня обойдемся бутербродами да французским жарким. Не возражаешь? Порежь салат, Лесли, а я позабочусь об остальном. С тобой все в порядке?
Лесли кивнула.
— Конечно. Прекрасная идея. Ой!
Соскакивая со стула, она зацепилась за его ножку и шлепнулась на пол. Лорен изумленно уставилась на нее.
— Я споткнулась, — пробормотала Лесли.
— Ты не ушиблась? — спросила Лорен и тут же расхохоталась так, что у нее выступили слезы.
— Только вино разлила, — смеясь ответила Лесли.
Они обе безумно хохотали, не в силах остановиться до тех пор, пока не хлопнула дверь. Обернувшись, они увидели на пороге Дэнни и Грегори.
— Лесли! — вскричал Дэнни. — Почему ты на полу?
— Я… я споткнулась, — она вновь рассмеялась.
Увидев бутылку вина, Грегори улыбнулся.
— А где елка? — спросила Лорен.
Помогая Лесли подняться, Дэнни весело ответил:
— Грегори не смог найти подходящую, поэтому все елочки остались на своих местах. К тому же мы и оглянуться не успели, как стемнело.
Лесли внимательно посмотрела на Грегори. Его вид еще больше рассмешил ее.
Ни слова не говоря, Грегори взял ее за руку и потянул к двери.
— Куда ты тащишь ее? — вскричала Лорен. — На улице холодно, а она без пальто.
— Ей нужен свежий воздух, — коротко ответил Грегори.
Лесли ощущала себя по-детски беспомощной. Выйдя на улицу, она почувствовала, как холодный воздух наполняет ее легкие. Было очень морозно. Грегори осторожно поддерживал ее за талию.
— Ты хочешь прочитать мне лекцию о пьянстве? — смеясь, сказала она, прижимаясь к нему.
— Нет, — резко ответил он, — я веду тебя в конюшню.
— В конюшню? Зачем? — обиженно вскричала Лесли. — Я вовсе не хочу идти с тобой в конюшню, — она остановилась и попыталась вырваться из его цепких рук.
— Сейчас не имеет никакого значения, чего ты хочешь. Важно то, что ты получишь.
Он резко повернулся к ней, тяжело дыша, и вдруг крепко обнял ее.
— Убери руки! — приказала Лесли.
— Сейчас тебе будет тепло, — прошептал он и сжал ее так, что у нее перехватило дыхание. — Так лучше?
Лесли задыхалась от нежных ласк его сильных рук.
— Нет! Прекрати! — закричала она, снова пытаясь вырваться, — прекрати сию же секунду!
Грегори усмехнулся.
— И не подумаю.
Грегори резко распахнул конюшню. Лесли продолжала упираться.
— Я, конечно, выпила немного лишнего, но я не сумасшедшая! Я не пойду туда с тобой!
Он двинулся в конюшню, увлекая ее за собой.
— Ты уже вошла, — сказал он, включив свет.
Вне его объятий она сразу же замерзла.
— Я иду домой, — произнесла Лесли, стуча зубами от холода.
Грегори огляделся вокруг: три лошадки мирно жевали свой овес, не обращая ни малейшего внимания на вторгнувшихся в конюшню. Он счастливо улыбнулся и шутливо произнес:
— Давай спрячемся от этих любопытных глаз. Я хочу, чтобы нас было только двое.
Она дрожала как осиновый лист.
— Ничто на свете не заставит меня где-нибудь прятаться с тобой. Ты, наверное, думаешь, что я совсем чокнулась, Грегори Уилсон!
Он несколько секунд обдумывал ее слова, затем взял ее за руки.
— Я не думаю, что ты чокнутая. Единственно, в чем я сейчас уверен, — он прижал ее к себе, — так это в том, что ты очень замерзла. Ведь правда?
Она быстро ответила:
— Я не замерзла.
— Ты даже посинела, — он гладил ее плечи.
— Я согреюсь, как только вернусь домой, — сказала она, глядя в его лицо, которое было теперь совсем близко.
Грегори отступил на шаг, но не выпустил ее. Он нежно зашептал:
— Я знаю, что ты не хочешь никого больше любить, Лесли, — его глаза пожирали ее, — но это не остановит меня.
Лесли решила не отвечать. Она лишь посмотрела в его бездонные темно-карие глаза.
Он молча привлек ее к себе. Его пальто было расстегнуто, и она прижалась щекой к мягкому свитеру. От рук Грегори по всему телу разливались теплые волны. Лесли почувствовала, что больше не в состоянии подчиняться голосу разума. Она уже не могла оторваться от его рук, дарящих ей восхитительную сладость. Просто не могла. Всю жизнь Лесли управляла своими эмоциями и никогда не позволяла им одержать верх. Никогда, но не сейчас. Она почувствовала, как ее обволакивает густой, сладкий туман.
Грегори заметил это и спросил:
— Согрелась?
— Да, — услышала она свой ответ.
— Я должен дать тебе уйти, — прошептал он. — Когда-нибудь, может быть…
— Когда-нибудь уже наступило, Грегори, сейчас, — шептали ее губы.
