Она медленно подошла к огромному камину, где едва тлели поленья, взяла кочергу и поворошила угли. Это была самая милая комната на свете. Самая светлая, самая теплая, и Лесли так любила ее!
— Скажи, где ты будешь жить, я отнесу туда твои вещи, — донесся до нее громкий голос из прихожей.
Она резко обернулась и увидела серьезное лицо Грегори, уже стоявшего в дверях.
— Оставь их здесь, — тихо сказала она, — я потом сама отнесу их к себе.
Он взглянул на нее своими яркими черными глазами и без возражений поставил ее чемодан и дорожную сумку на сверкающий лаком деревянный пол. Потирая руки, он вошел в гостиную. Грегори опустился на корточки около камина и наконец заговорил:
— И вправду холодно. Странно, но я этого никогда не замечал раньше.
— Да, холодно, — прошептала она; в дверях показался Дэнни, посмотрел на них и пошел по коридору, на кухню, к Лорен.
Грегори помолчал, потом повернулся к ней:
— Ты выглядишь так, будто тебе здесь неуютно — это на самом деле так? Если да, то зачем ты сюда приехала?
Она взглянула на него, их глаза встретились и уже не отрывались друг от друга. И она ответила с неожиданной для себя искренностью:
— Не то, чтобы мне здесь неуютно… нет, Грегори. Это же мой дом. Я здесь выросла, — она слегка коснулась кончиками пальцев шарфа, все еще обмотанного вокруг ее шеи, — но мне так грустно, если ты можешь это понять. Я вижу эту комнату, эти стены, картины Хантера…
— Но ведь ты так обрадовалась, услышав, что приезжает старый солдат? — внезапно оборвал он ее, и голос его звучал тихо и жестко.
Она с удивлением взглянула на него и улыбнулась.
— Кто, Мартин? Мартин Дженсен?
— Ну, да тот, который приезжает на праздники к управляющему, как сказала Лорен, — он снова отвернулся, — по-моему, ты довольна перспективой снова встретиться с другом детства.
В глазах Лесли загорелись веселые огоньки.
— Мартин? — она засмеялась. — Боже мой, да я не видела его лет четырнадцать, а то и больше. Он уехал отсюда, когда я еще училась в старших классах.
— Это была твоя первая любовь?
Улыбка сошла с ее лица, и она недоуменно посмотрела на него.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Ну мне показалось, когда Лорен сообщила, что он приезжает сюда на Рождество, вы обменялись каким-то многозначительным взглядом. Так да или нет? — настаивал он.
Она не успела ответить, потому что в комнату вошли Лорен и Дэнни. Лорен несла поднос с чашками, а Дэнни — чайник.
— Грегори, — сказал Дэнни с усмешкой, — сделай, наконец, что-нибудь полезное, мальчик. Например, подбрось дров в огонь.
Грегори нагнулся, достал полено из ящика для дров и положил его в камин. Лесли внимательно смотрела на него: вот ему на лоб упала прядь темных волос, вот натянулась рубашка на могучих плечах, когда он наклонился. Потом она подошла к столу и взяла чашку чая. То, что Грегори так интересовало ее прошлое, еще больше укрепило ее уверенность в том, что ей не стоит оставаться с ним наедине даже ненадолго. Она чувствовала, как он наблюдает за каждым ее движением своими темными, как омут, глазами.
Они выпили чаю, поболтали о том, о сем. Наконец, вытерев салфеткой губы, Лесли тихо произнесла:
— Пожалуй, я пойду к себе в комнату, разберу вещи и немного отдохну.
— Тебе помочь? — с готовностью предложила Лорен.
Лесли отрицательно покачала головой.
— Да нет, я сама. Я потом спущусь и помогу тебе с обедом, ладно?
Лорен улыбнулась и кивнула.
Грегори вскочил.
— Я отнесу твои вещи, — и, когда Дэнни тоже поднялся, он жестом остановил его, — не беспокойся, Дэнни. Скоро я стану непревзойденным мастером по переноске багажа этой леди.
В прихожей Лесли подхватила две легкие дорожные сумки и подождала, пока он возьмет остальные вещи.
Он проговорил теплым, очень близким голосом:
— Иди вперед.
Лесли пошла по коридору, тревожно хмурясь: в душе ее творилось Бог знает что. Ей не улыбалась перспектива остаться наедине с Грегори Уилсоном — даже совсем ненадолго. Она чувствовала себя беспомощной рядом с ним. Лучше бы ей было держаться на расстоянии от его глаз, рук, вообще от него.
Они поднялись на второй этаж. Чуть помедлив, Лесли повернула ручку двери дальней комнаты справа. Войдя, она ощутила внутреннюю дрожь — ведь это комната когда-то была ее личной, неприкосновенной территорией. Как и весь дом, она не изменилась, Лорен только застелила кровать новым матово-белым покрывалом и повесила на окна занавески в тон.
Опустив сумки на пол, она повернулась к Грегори, который застыл в дверях, держа чемоданы.
— Поставь их куда хочешь, — сказала она, очень постаравшись, чтобы голос ее звучал бодро.
Он аккуратно опустил чемоданы рядом с сумками и выпрямился.
— Большое спасибо, — произнесла Лесли.
Он сделал какое-то движение — и она вдруг очутилась в его объятиях. Лесли покраснела от возмущения и попыталась вырваться.
— Отпусти меня, Грегори. Я не хочу провести все праздники, борясь с тобой, — твердо сказала она.
— И не надо, — прошептал он, касаясь губами ее щеки, — не борись со мной.
Она застыла, вся напрягшись и глядя ему прямо в глаза.
— Грегори, — прошептала она, — не делай этого.
— Чего "этого", Лесли? — и прежде чем она смогла ответить, он снова заговорил:
— Ты красивая, волнующая женщина. Как только я увидел тебя, сразу же понял, что мне нужна именно ты.
Он чуть разжал объятия и погладил ее по щеке.
— Разве ты не знаешь, что рана не затянется, пока ты сама этого не захочешь? — спросил он хриплым голосом. — А ты не хочешь. Ты так и живешь с этими ранами, носишь их, будто боевые награды, словно говоря: "Посмотри, мир, посмотри, что ты со мной сделал".
— На надо, — тихо вскрикнула она. Он отпустил ее, но она все равно чувствовала, что не может сдвинуться с места.
Грегори взял ее руку и поцеловал кончики пальцев. Его глаза заблестели и встретились с ее глазами, и эта таинственная связь была еще прочнее, чем объятия. Его пальцы дотронулись до ее обручального кольца.
— Когда-нибудь ты снимешь это. Однажды ты поймешь, что ты не замужем, что ты опять можешь любить. Только ты сама должна позволить себе стать свободной.
Лесли почувствовала, как внутри у нее разрастается мучительная боль. Ничего не говоря, она смотрела на него с искаженным от страдания ртом. Мука отразилась в ее глазах, она сжала губы.
Он положил ей руку на плечо, сжав его пальцами твердо, но нежно. Другой рукой он чуть приподнял ее подбородок.
— Ты, наверное, думаешь, что я не собираюсь поцеловать тебя? — произнес он, и его губы приблизились к ее губам. — Но это не так.
