— Это называется — одна? — кивнул он на Влада.
— Что происходит? — до бывшего друга наконец-то начало доходить.
— Это называется: без тебя, — отрезала Элина резко. — А ты не понял.
И то, как она разговаривала, тоже было Стефану в новинку. Другая, не его Элина. Будто тело и лицо осталось тем же, а всё остальное кто-то взял и заменил, как у механической куклы.
— У тебя нет случайно сестры-близнеца, Элина? — поинтересовался Нейман, наблюдая, как девушка не спеша надевает халат.
— Элина? — Влад снова переводил взгляд со Стефана на девушку. У него словно шаблон порвался и никак не хотел становиться на место. Полная дезориентация. Стефану даже стало его немного жаль. Он мог себе это позволить: многолетняя дружба — это всё же не в туалет выйти поссать.
— Тебе она тоже морочила голову? — наконец-то нашёл он в себе силы посмотреть на Влада. — Как называл её ты?
— Лина, — голос у Астафьева глухой и больной, будто ему жить день-два от силы.
— Лина-Элина… — протянул Стефан задумчиво, а потом в нём словно что-то сломалось. Ярость вспыхнула внезапно — сильная, неконтролируемая, жестокая. От этого — боль в груди. Может, потому что он забыл, когда подобное чувствовал в последний раз.
Он бил и крушил всё, что попадало ему под руки. Разворотил нахрен. Прилетело и Владу — кулаком в лицо.
Только Элина стояла бледная, не шевелясь. Стояла в углу. Глаза — как две выжженные пустыни. Ни слёз, ни истерик. Стояла тихо и даже не моргала, пережидая, пока его наконец-то отпустит.
И когда ломать стало нечего, Стефан остановился. Сполз по стене. Ноги его не держали.
— Пойду к морю, — сказала она и вышла. Медленно, без спешки. Не убегала. Оставляла поле битвы за собой и двух смертельно раненых мужчин, что готовы были поубивать друг друга за неё.
Стефан видел, как по руке её змейкой струится кровь. Видимо, зацепило чем-то. Он смотрел на это и не мог пошевелиться. Если ей и нужна помощь, то он не в силах был сейчас об этом беспокоиться.
— Ты ебанулся, Нейман, — гундосил Влад, зажимая сломанный нос. — Охуел в корень! Совсем с катушек съехал, да?
Стефан поднял на Влада глаза. Боль внутри была непереносимой, до темноты, пелены, когда светлый день кажется вечерними сумерками. И на волне этой боли он сказал:
— Я убил твоего отца, Влад Астафьев. Расправился с убийцей своей семьи. Того, кто заказал их. И меня, наверное, тоже. Возможно, я должен поблагодарить тебя за ту ночь, когда ты вытянул меня из дома. Но долгие годы я винил себя за тот спонтанный побег. Не мог жить, смириться, понять, простить себя тоже не мог.
Влад смотрел на него во все глаза, не веря собственным ушам. Видимо, его оглушило. Он не верил. Не мог поверить.
— Ты сейчас специально, да? — голос Астафьева звучал потерянно-жалко. — Выдумал на ходу, чтобы сделать мне больно? Растоптать, унизить, показать, где моё место? Только потому, что она захотела быть со мной, а не с тобой? Ты удивишься, но я уверен: я знаю её куда дольше, чем ты.
— Я сказал правду. Пять лет назад я устроил автокатастрофу, в которой сдох твой отец. Тот, кто лишил меня семьи из-за бизнеса и денег. Если ты не дурак, то легко докопаешься до правды. Она не так уж тщательно и запрятана. Достаточно увидеть, какие активы перешли твоей семье и что она выгадала, когда не стало Евгения Неймана, моего отца.
И тогда Влад ожил. Кинулся на него. Повалил на пол и ударил. Всё справедливо, — подумал отстранённо Стефан, когда почувствовал кровь во рту и боль в рёбрах. Мах на мах. Одна девушка на двоих. Больше нет тайн. Кровь за кровь. Он даже особо не сопротивлялся. Ему нужна была эта боль, чтобы выбить ту, другую, что сидела у него в сердце и выедала его, как кислота.
А потом они сидели рядом — жалкие, в кровавых соплях, подавленные и раздавленные друг другом. Не физически. Морально. Сидели и дышали. Шумно, прерывисто, с болью, что угнездилась в душах. Стефан был в этом уверен. Влад никогда не отличался особой стойкостью духа. Тоже прятал своих демонов и ранимость поглубже. Просто со временем Стефан научился выживать, а Влад — не очень. И из них двоих теперь он — слабое звено.
— Никогда больше не попадайся на моём пути, слышишь? — произнёс тихо. — Убью. Уничтожу. Сровняю с землёй. Разрушу любой бизнес. Раскрою башку — ты знаешь. Мы слишком долго были вместе — я просчитаю тебя на раз, если сунешься или попытаешься со мной тягаться. Отныне мы не друзья.
Враги. Но он не смог произнести это слово. Слишком уж оно тяжёлое, даже в свете всей драмы, разыгравшейся под жарким солнцем чужой страны.
Стефан встал и, пошатываясь, вышел вон. Больше ему здесь было делать нечего.
Ему бы уйти, не оглядываясь. Но глазами он искал ту, что смогла его зацепить, заставила поверить, что жизнь может быть иной — лучше и чище.
Элина стояла на берегу. Море льнуло к её ногам. Солнце высвечивало пушистые волосы и создавало иллюзию нимба. Но теперь Стефан знал: ничего в ней непорочного нет. Он так и не узнал, какая же она — настоящая. Наверное, не та, которую в ней видел он.
Она обернулась, будто почувствовав его взгляд. И он не смог устоять — подошёл к ней. Заглянул в глаза.
— Прощай, Стефан, — сказала Элина просто. — И прости, что всё так получилось. Я не хотела, правда. Вы как две половинки единого целого. Ты и Влад. Жаль, что так и не смогли срастись. Между вами всегда была трещина. И этого уже не исправить.
— Прощай, Элина, — только и смог он произнести и пошёл прочь. По кромке прибоя. Туда, где больше нет дурацких мечтаний и несбыточных надежд.
Он так и не смог познать любовь. И, наверное, сожалел об этом. Вместо неродившегося до конца чувства вырастал на нём ледяной панцирь. Больше никаких эмоций. К чёрту. Без них гораздо проще и понятней. А на свете так много женщин, что будут под ним кончать, выкрикивая его имя. Но к ним совсем не обязательно что-то чувствовать. Достаточно просто иметь и не ждать ничего взамен.
Глава 13. Влад
Он не тронулся с места. Не посмотрел Стефану вслед. Сидел и ждал. Лина вернётся. Нет смысла за ней бегать. Придёт. А он привык ждать, ему не впервой.
Она зашла в разгромленный домик, когда солнце начало садиться за горизонт — красное, под стать всему, что случилось. Села рядом на пол, но прикасаться к Владу не стала.
— Ты ведь не случайно оказалась между нами? — голос его слишком громко прозвучал в тишине. На Лину он не смотрел. Не было нужды. Не уверен был, что она ответит. Но теперь он хотел бы знать правду. Не закрывать глаза. Страха в нём больше не осталось.
Хватит прятаться, как трусливому страусу. Голова в песок, голова в асфальт… Больше нет нужды закрывать глаза и страшиться.
— Что из твоей истории правда?
Она молчала. Долго. Думал, уже и не ответит.
— Всё правда, — сказала спокойно, даже отстранённо. — Я тебе не лгала. Не договаривала — другой вопрос. Знаешь, что в тебе плохо?
Он молчал. Ждал. Если она хочет его раздавить окончательно — сейчас самое время это сделать.
— Ты слишком доверчив. Готов верить всему. Ты ведь даже не проверял, правда? Кто я, что я, откуда взялась… Это в тебе и подкупало. Стефан — тот проверил. Пробил, — усмехнулась она невесело. — Только и там не оказалось скрытых колодцев. Про историю с Кирпичом он не знал, а всё остальное — как есть. Элина Волконская. Восемнадцать. Сирота. Выживала, как могла.
Влад снова молчал. Чувствовал: она наконец-то всё скажет. И не ошибся.
— Встретились мы не случайно. Мне нужны были деньги, чтобы жить. Их предложили за тебя. Я согласилась. Только всё пошло не так. Не по сценарию. Меня Кирпич нашёл. Отец мой, — и снова яд в её голосе. А потом опять ровно, как по накатанной и хорошо отполированной автомобильными шинами трассе: — Смешал карты. На время. Я даже рада была. Ты и Стефан в его личном списке шли под номером один. Правда, с Нейманом он меня не знакомил. Но именно с ним я сама пошла знакомиться, когда папка отдал Богу душу.
