– По работе, – качает он головой. – Я так надеялся, что ты получишь свою передачу и перестанешь таскаться по округе с микрофоном и балбесом Шуриком наперевес.
– Не надо так говорить про моего оператора, – прошу тихо.
– Прости, – тяжело вздохнув, Олег поднимается со стула, приближается и касается моих запястий. – Я просто злюсь. Злость – примитивное чувство, Вер. Как отходы... Если хранить в себе – проблем будет не обобраться, в том числе по моей части. Это я тебе как психиатр и «Медик года» говорю.
– Незачем тебе злиться, – произношу, глядя ему в глаза. – Это партзадание очередное. Но секретное пока. Поэтому не рассказывай никому, умоляю… Ладно?
– Сберегу твой секрет, Вер, – расслабляется Олег и коротко мажет по щеке холодными губами. – А ты пообещай, что этот упоротый Зевс и пальцем тебя не тронет!..
– Обещаю, Олеж.
Киваю отстранённо, но уже сейчас понимаю, что я отчаянно желаю обратного…
Тем более, что губы ещё горят от поцелуя, которым Адриан наградил меня перед уходом из кафе.
– Я останусь у тебя сегодня? – спрашивает Олег на ушко.
Черт.
Я так надеюсь, что он – это моё. Уважаемый врач, самодостаточный мужчина. Мы вместе превосходно смотримся, и он в отличии от некоторых почти не ограничивает моей свободы.
Поэтому я просто не могу его потерять.
Всё сложнее.
Потому что я не собираюсь терять Олега из-за очередной прихоти одного вредного грека.
– Мне нужно ехать, – смягчаю свой ответ несдержанным поцелуем. Его губы не кипяток… Скорее теплая, нагретая солнцем речная водица… Мягкие и осторожные.
– Куда? – бубнит он, на секунду разрывая контакт. – К нему?..
Обхватывает талию и ведет руками ниже, настойчиво сминает ягодицы.
Мягко отстраняюсь.
– Считай, что я в командировке, – твердо произношу.
– Мы совсем не будем видеться? Целый месяц?
– Будем, конечно, – успокаиваю. Забравшись ладонями под пиджак, поглаживаю плечи. – Я позвоню тебе.
Проводив Олега, оперативно собираю чемодан на первое время.
Надеюсь, мы с Макрисом не сильно часто будем видеться. Я работаю, он тоже бездельничать не любит. Месяц пролетит незаметно.
Вместе с раздражением, в душе́ проскальзывает любопытство, как именно будет выглядеть дом, в котором мне предстоит жить.
С самого детства я представляла себя взрослой…
Мне двадцать пять, у меня муж, которого я безумно люблю, двое детей и обязательно собака – большой, белый лабрадор. Я была настолько наивной, что представляла совместные вечера со своей будущей идеальной семьёй. Наши праздники, к примеру.
В восемнадцать я впервые задумалась, что, скорее всего, мой характер не создан для столь прекрасного будущего. Не хватает покладистости и… самопожертвования, что ли. В первую очередь, своей намечающейся карьерой.
В двадцать лет ещё торговалась по этому поводу с внутренним «Я».
В двадцать три – всё для себя решила.
Двадцать пять справила в полном одиночестве. Хотя нет… Вместе с разбитыми детскими мечтами, бутылкой холодного игристого вина и своим единственным верным другом, который всегда со мной – микрофоном.
Вообще-то, я не очень люблю и не совсем понимаю этот праздник. Почему я должна отмечать событие, к которому фактически не имела отношения? И уж тем более, что классного в том, что ещё один год и без того короткой земной жизни, остался за плечами. Иногда приходится закатывать шумные вечеринки — коллеги просят. А их я люблю и уважаю. Жизни себе не представляю без телецентра.
В дверь настойчиво стучат, когда я прохожусь по квартире, чтобы отключить все электроприборы.
– Ты одна? – спрашивает Адриан, заглядывая за моё плечо.
Недовольно проезжаюсь глазами по синим джинсам, белой футболке и черной кожаной куртке.
– А это тебя остановит? – недовольно отвечаю, перекидывая волосы на плечо, чтобы повязать лёгкий шарф.
Правую щёку пощипывает.
– Нет, – невозмутимо отвечает он.
Пожимаю плечами, как бы говоря: «Что и требовалось доказать» и тянусь к вешалке.
Мужская рука настойчиво отодвигает мою и Адриан легко расправляет пальто, кивая.
Закатываю раздраженно глаза и позволяю себе помочь.
– Это все твои вещи? – спрашивает озадаченно.
– Если что-то понадобится, я всегда могу заехать сюда.
Он неопределённо приподнимает брови, выходит из квартиры и терпеливо ожидает на лестничной клетке, пока я закрываю дверь.
Добравшись до стоянки, недовольно поглядываю на свою ласточку.
– Машину завтра заберу, – сообщаю, наблюдая, как Адриан укладывает мой чемодан в багажник Мерседеса.
Он иронично поглядывает на меня и отряхнув руки, обходит автомобиль и открывает для меня переднюю правую дверь.
– Ты не будешь ездить одна, – говорит он безапелляционно, как аксиому. – Поэтому машина побудет здесь.
– В смысле не буду? – округляю глаза, уставляясь на него.
Пока он огибает капот, из моих ушей успевает повалить пар.
– В смысле не буду? – повторяю.
– Угомонись, – гаркает Адриан предостерегающе. – Я устал и не настроен на твои истерики.
Быстро включает необходимые кнопки и датчики, я же шокировано за ним наблюдаю.
Затем отворачиваюсь и оскорблённо произношу:
– Я не истеричка.
– А я не глухой.
Сложив руки на груди, надуваю губы и внимательно рассматриваю жёлтые огоньки на автостраде.
– Какие продукты нужны для борща? – спрашивает Адриан, паркуясь у супермаркета.
– Ты… ел борщ на обед, – замечаю еле слышно.
– Пробовал. Есть его было невозможно.
Тяжело вздыхаю и перечисляю:
– Мясо, лучше говядина. Из овощей: картошка, свёкла, лук, морковь и капуста. Вкуснее, если будет квашенная.
– Хорошо, – кивает Адриан.
Озирается, потирая щетину, и мажет равнодушным взглядом по моему лицу:
– Сиди тихо.
– Дышать можно, надеюсь?
Прищуриваю глаза и наблюдаю, как он выходит из машины и, засунув руки в карманы кожаной куртки, вышагивает к входной группе. Опускаю взгляд на идеальную подкаченную задницу, обтянутую джинсами, а потом резко распахиваю дверь и вспрыгиваю на подножку.
– Адриан, – кричу на всю парковку.
Он и пара человек возле входа оборачиваются.
– Томатная паста, - вспоминаю.
Макрис громко цыкает и качает головой, вскидывая руку.
– Быстро в машину, безмозглая, – рычит озираясь.
Фыркаю и демонстративно бабахаю дверью. В эту же секунду срабатывает центральный замок.
Хм.
Он что меня закрыл?
Думает я сбегу?
Покачав головой, веду пальцем по экрану мобильного телефона и проваливаюсь в приложение, в котором оставляю рабочие заметки.
Составляю план на завтра. Необходимо сделать монтаж сегодняшнего интервью и возможно, придется съездить на полигон, чтобы доснять крупный план.
Поднимаю глаза, когда замечаю высокую фигуру, наблюдающую за мной снаружи.
Вздрагиваю, поздно понимая, что это Макрис.
– Ты знаьешь значьение слова «тьихо»? – произносит он со злостью, укладывая пакет на заднее сидение.
– Знаю, – огрызаюсь. – Хватит меня затыкать, – совершаю взмах волосами, подтверждая свою независимость.
Адриан не развивает конфликт. Усаживается в кресло и спокойно выезжает с парковки, направляя автомобиль в сторону выезда из города. Успеваю расстроиться, потому что с завтрашнего дня придется вставать раньше и на работу добираться гораздо дольше.
– Как готовится борщ? – спрашивает Адриан уже спокойнее. – Расскажи мне.
– Погугли, - возвращаю ему совет данный Шурику.
– Вера, – он осуждающе меня осматривает. – Хватит вести себя как пятилетний ребенок, прошу тебя.
Закусываю губу отворачиваясь. Больно надо. Минут десять молча едем по загородной трассе.
– Так что там? – узнаёт Адриан ещё раз, сжимая руль. - С борщом?
– Сама приготовлю, – произношу после длительной паузы.
Ну не бросит добропорядочная россиянка голодного, хоть и вредного, иностранца... Так ведь? Может, хоть немного его задобрю. Древнегреческая душа смилостивится и разрешит своей пленнице забрать «Опель» со стоянки.
