Ознакомительная версия.
— Я взрослый человек, Паркер, и знаю, когда приходится брать на себя слишком много и что в этом случае делать. Почему вас это волнует?
Он покачал головой:
— Не имею ни малейшего понятия. Впрочем, у меня есть сотрудники, и я много лет несу ответственность за людей.
— Я не ваша сотрудница. — Меньше всего ей хотелось, чтобы кто-либо проявлял заботу о ней из-за неправильно понятого чувства ответственности.
— Нет, вы не сотрудница. Вы…
— Я — заноза в боку, — сказала она, зная, что ему не нужны арендаторы.
— Я бы так не сказал, — ответил он, не отрицая тем не менее справедливости ее шутливого замечания.
— Я могла бы дать ваш телефон сестре невесты, она не прочь иметь от вас детей. Вот это было бы настоящей занозой. Я же просто хочу по-прежнему проводить свадьбы в вашей часовне.
Паркер улыбнулся, вправду улыбнулся:
— Хотите представить себя меньшим из зол, Дейзи?
— Я готова на все. Чего вы от меня хотите?
Он посмотрел на нее слишком долгим взглядом. На секунду ей показалось, что Паркер рассматривает ее губы. Дейзи вдруг почувствовала себя женщиной под мешковатым костюмом, и ей захотелось съежиться. Она ощутила силу его взгляда и поняла, как такой человек может управлять империей. Должно быть, он рожден для того, чтобы заставлять других повиноваться, раскрывать свои секреты, заставлять женщин угождать ему. Если бы в Штатах были особы королевской крови, он был бы одним из них.
Паркер вздохнул:
— Чего я хочу? О чем мы, Дейзи? Расскажите мне о Тилли. Мне необходимо все знать, а вы, по-видимому, владеете ключом от двери.
Дейзи взглянула на него:
— Пожалуй, пойду надену костюм привратника. Я скоро вернусь, Паркер, провожу гостей из сказки, и мы поговорим о реальных событиях.
К тому же ей просто необходимо не отрываться от реальности. Паркеру могут нравиться ее губы. Ей ничуть не меньше нравятся его губы, объятия и все остальное, но это не для нее. Ей до него не дотянуться. Он как динамит — может взорвать и ее, и ее ребенка, и весь ее мир.
Поэтому, прежде чем вернуться, Дейзи прочитала себе самой нотацию, пообещала своему ребенку, что Паркер никогда не будет его отцом, и это — хорошо. Пообещала себе, что будет вести себя официально и держать дистанцию.
И надеялась, что обещания удастся сдержать.
Ожидая возвращения Дейзи в саду, Паркер включил мобильник и обнаружил несколько сообщений от Фран. Очевидно, Джаррод и совет директоров решили придать делу новый импульс, стараясь привлечь внимание Паркера к каждой из дебютанток, присутствующих на ежегодном балу компании. Бал в этом году было решено провести через три недели, накануне открытия нового спа-комплекса. Совет директоров, должно быть, полагал, что, если на балу Паркер будет оказывать знаки внимания достойной претендентке, слухи о возможной женитьбе наследника Сатклиффов помогут компании вернуть утраченные позиции.
Ему не нравилась эта идея, однако, пробыв в Be race несколько дней, он так и не придумал ничего лучше. К тому же он не узнал ничего существенного о Тилли и семейных тайнах. Хотя ее прошлое и не было безупречным, пока он не обнаружил ничего, за что ее имя стоило вычеркнуть из семейных анналов. Несомненно, в истории ее жизни должно было быть что-то более значительное, способное повредить семье и компании.
Перелистывая сообщения и снимки, присланные Фран, он думал о том, что у Дейзи может быть ключ к этой истории. С раздражением закрыв телефон, он вполголоса чертыхнулся и тут же заметил Дейзи, которая не сводила глаз с него и его телефона. Наверное, ее заинтересовали фотографии, но, к ее чести, она не задала никаких вопросов.
— Ну, что ж, — сказала она. — Давайте говорить о Тилли.
— Давайте. — Потому что ему совсем не хотелось говорить о фотографиях. Было что-то недостойное в том, как секретарша шлет ему снимки, словно он выбирает невесту по каталогу. К тому же один взгляд на бабочек, украшающих шлепанцы на хорошеньких ножках Дейзи, заставил его забыть все, что написала Фран, кроме того, что все эти женщины хороши собой, образованны и имеют безупречную репутацию. — Бабочки? — спросил он.
Она подняла тонко очерченную бровь:
— Имеете что-нибудь против бабочек?
— Вовсе нет. — Она была вправе ответить вопросом на его вопрос. Ее бабочки и пальчики, которые ими украшены, — не его дело. Он не за этим приехал, ему необходимо думать о том, как вернуть клиентов «Сатклифф». — Расскажите побольше о Тилли, — обратился он к Дейзи, устроившейся на белой чугунной скамье. — Она была вашим другом, бывшей танцовщицей и придумывала костюмы для свадеб. Что еще вы о ней знаете?
— Вы не хотите посмотреть остальные ее вещи? Там может быть что-то, что позволит вам лучше узнать ее.
— Обязательно — после того, как поговорим. Честно говоря, мне немного неловко копаться в ее вещах.
Дейзи засмеялась:
— Могу вас уверить, что Тилли не постеснялась бы покопаться в ваших. Она всегда утверждала, что можно многое узнать о человеке по вещам, которые он носит.
Паркер посмотрел вниз на ее украшенные бабочками ноги, и Дейзи спрятала их под скамью.
— Извините, их нельзя не заметить.
Дейзи лукаво взглянула на него:
— Не смогу одолжить вам эти шлепанцы, они слишком легкомысленные и не пойдут к вашему костюму.
Он понял — она его дразнит. Из-за того что он поставил ее в неловкое положение? Не первый случай в его жизни. Неспособность к непринужденному общению и выражению чувств помогала ему повелевать и вместе с тем сковывала его собеседников. Это создавало дистанцию между ним и другими людьми, а дистанция может быть не так уж плоха.
— Могу поклясться, вы никогда не носили шлепанцев.
— Поймали.
— Тилли иногда надевала шлепанцы, но в основном носила балетки. Она всегда хотела танцевать, даже когда утратила эту возможность. Это была ее мечта, — сказала Дейзи печально.
— Вам хотелось, чтобы мечта исполнилась?
— Почему бы нет? Разве не всегда в отношении тех, кого мы любим, нам хочется, чтобы у них было все, что нужно для счастья?
— Вероятно. — Откуда ему было знать? Паркеру пришло в голову, что неизвестный ему член семьи был единственным человеком в этой семье, способным вызывать глубокие чувства. Интересно, изменило бы знакомство с теткой его жизнь?
Дейзи не сводила с него глаз. Все это может вызвать новые личные вопросы, на которые ему не хотелось отвечать, и привести к неприятностям.
— Вам приходилось видеть, как Тилли танцует? — спросил он.
— Нет, но у нее остались друзья, которые рассказывали мне об этом. Думаю, в ней что-то было. Если бы она не упала и не сломала ногу, наверное, дольше оставалась бы на сцене. Впрочем, Тилли относилась ко всему философски и не видела смысла оглядываться назад. Она всегда говорила: не стоит вспоминать о том, что нельзя изменить.
Ознакомительная версия.
