Джесси не успела ответить, а трубка уже утихла.
— Да! Конечно! С радостью! — сказала она в пустое пространство, кладя трубку на место.
Времени раздумывать не было. Она понеслась в ванную умыться, натянула старые джинсы и свитер с длинными рукавами и широким вырезом. Этот свитер имел обыкновение слезать то с одного плеча, то с другого. Но такая экипировка была удобной и подходила практически для любого случая.
Войдя в ресторан, Джесси сразу поняла свою ошибку. Ее бледное лицо без всякой косметики и расчесанные несколькими движениями щетки волосы резко контрастировали с обликом грозной и таинственной женщины, поднявшейся ей навстречу.
Нынешняя Флоренс Руис не имела ничего общего со вчерашней милой, хлопотливой хозяйкой дома. Простое платье заменил великолепно сшитый костюм. Прекрасная прическа. От нее веяло деньгами и хорошими манерами. В холодных глазах — железная воля и никакого извинения.
— Сегодня вы выглядите совсем по-другому, — сказала Флоренс, когда Джесси села за стол. — Юная и невинная. Я очень рада, что вы составили мне компанию.
— И я очень рада, что вы меня пригласили. — Джесси развернула салфетку. — Вы сегодня прекрасно выглядите.
— Спасибо. — Флоренс улыбнулась, но глаза остались ледяными. Не желая более попусту тратить время на любезности, она спросила:
— Диллон рассказывал вам что-нибудь о себе?
— Немного.
— А о своих желаниях?
— Только то, что он хочет помогать людям.
Флоренс коротко рассмеялась.
— Да, конечно! И вы, по-видимому, считаете себя его помощником в крестовом походе?
— Я не…
— Не надо отрицать, дорогая. Это было видно вчера каждый раз, как только вы поворачивались в его сторону. К сожалению, он, по-моему, тоже вами увлечен. Однако есть некоторые вещи, которые вам следует знать.
Собираясь поведать Флоренс, что вся инициатива в данном вопросе исходила от ее сына, а она мечтала лишь о том, как бы поскорее от него отделаться, Джесси сказала:
— Вы теряете…
— Стоп! — Флоренс подняла руку. — Я пришла не для того, чтобы ругаться. У моего сына неограниченные возможности. Вы думаете, что сенат — это предел для него? Ничего подобного. С помощью отца через несколько лет он станет губернатором, а после этого — Белый дом и, может быть, даже президентство. И он к этому стремится.
Следующие слова она произнесла нежно, если только у удава возможна нежность.
— Да, Диллону нужна женщина, но не думаете же вы, что он такой дурак, и будет всем рисковать для кого-то вроде вас?
Джесси едва сдерживала охватившую ее злость. Она, видите ли, не подходит Диллону! Это Диллон не подходит ей!
— Ваш сын…
— Мой сын помолвлен с женщиной, которая выше всяких похвал, — холодно сказала Флоренс. — С женщиной из такой же знатной семьи, как и семья Сиддонсов. А ты, — она ткнула сухим пальцем в сторону пораженной Джесси, — женщина, которая проводит ночь с мужчиной, которого едва знает. Женщина, которая живет тем, что выставляет напоказ свое тело. Ты дождешься скандала, и из-за тебя рухнет карьера Диллона. Пресса случайно не заключила с тобой контракт?
Прошло несколько секунд, пока Джесси восстанавливала дыхание и размышляла, не запустить ли во Флоренс стаканом, перед тем как уйти. Но лицо Флоренс подобрело, и к ней снова вернулась улыбка. Она наклонилась к Джесси и прошептала:
— Давай, для пользы Диллона, оставим этот разговор между нами.
— Послушайте, леди! — Джесси, побледнев от ярости, попыталась выбрать из своего словарного запаса что-нибудь более или менее приличное. Еще никто и никогда не говорил с Джессикой Кардер в таком тоне!
Вдруг сильная рука легла ей на плечо. Обернувшись, она с удивлением увидела Диллона. На сердце сразу стало радостно. Он приник к ней в продолжительном поцелуе. Теперь ни у кого вокруг не должно было остаться сомнений, как он рад ее видеть.
— Поспала хоть немного? — спросил он, чуть отстраняясь.
— Да, немного.
— Значит, больше, чем я. — Он снова ее поцеловал. Коротко, но заботливо. — Можно тебя попросить оставить нас на минуточку? Я хочу сказать кое-что матери наедине.
— Конечно!
— Вон там туалетная комната, — указал Диллон через зал, но лишь она сделала шаг, схватил ее за руку. Джесси обернулась. — Только недолго. Это не займет много времени.
Его глаза, вчера темные и загадочные, теперь блестели. В них были тысячи невысказанных обещаний. Джесси воспарила над землей. Либо она влюбилась, либо у нее начинается грипп. Джесси прошла полпути и тут только вспомнила, что Диллон помолвлен с другой женщиной.
Диллон опустился на стул, где только что сидела Джесси.
— Мама!
— Какой сюрприз! Не ожидала встретить тебя здесь.
— Уверен, что это так.
— Надеюсь, ты больше не сердишься?
— Как я могу не сердиться? День начался с того, что ты учила меня жить. Я думал, мы все обсудили, и вот ты здесь.
— Просто я захотела познакомиться с Джесси немного поближе, раз уж ты решил встречаться с ней.
— Мама, что тебя беспокоит? Что меня с ней увидят?
— Это будет сенсация, Диллон. Фотографы вездесущи. Что подумает Милисса Харкен, если узнает об этом?
— Милисса? Почему это меня должно волновать?
— Ох, Диллон, ты невозможен. Милисса — это та женщина, которая тебе нужна. Их семья имеет деньги и влияние. Она была бы отличной…
— …женой политика, — повторил Диллон рефрен, который знал наизусть. — Я не люблю Милиссу. Она хорошая женщина, но я не собираюсь жениться на той, которую не люблю.
— Поверь, Диллон, любовь слишком переоценивают.
Он положил ладонь на руку матери.
— Ты так не думаешь. Ты не пожертвовала бы ни одной минутой, проведенной с папой, за все сокровища мира.
— Ты очень похож на него. Иногда я смотрю на тебя, и у меня щемит сердце. Я только хочу, чтобы ты был счастлив.
— Я буду счастлив. Только позволь мне самому решать, что мне для этого надо.
— Она пустышка и может тебя погубить.
Тяжелой волной на него нахлынула ярость. Почему — он не понимал. Только вчера он думал о Джесси то же самое.
— Мама, я тебя очень люблю и многим тебе обязан, но не позволю говорить так о Джесси.
— Боже мой! — Флоренс схватилась за сердце. — Все намного хуже, чем я думала. Впрочем, я поняла это еще вчера, когда вы с ней приехали.
— Ее пригласила Лита.
— Я становлюсь старше, но не наивнее и не глупее. Ты никому не позволял быть с этой девушкой наедине более двух минут, и когда тебе надоело, что постоянно мешают, ты ее увез и вернулся домой только на рассвете.
