– Легко сказать, да трудно выполнить, – сказала она отрывисто.
Гил поднялся, вышел из-за стола и остановился перед ней, опершись бедром о край полированной поверхности.
– Да, гораздо легче, – согласился он, – но я заглянул в твое личное дело, – он указал на пачку документов, лежавших на столе, – и обнаружил, что согласно докладным запискам ты хороший работник. Очень хороший.
– Благодарю, – сказала Оливия высокомерно, ошеломленная неожиданной похвалой и недовольная тем, какую реакцию вызвала у нее его близость.
Едва заметные волоски на коже руки поднялись, словно по тревоге. Она не привыкла, чтобы ее организм реагировал на мужчин подобным образом – ни на работе, ни в обществе. От этого она почувствовала себя неловко, раздраженно.
– Благодари не меня, а своего бывшего начальника отдела. Это он так высоко оценил твои способности – не я, – сухо заметил Гил. – Я еще не имел возможности сделать выводы относительно качества твоей работы, но готов подходить к этому вопросу непредубежденно. Может быть, и тебе стоит поступать так же при сотрудничестве со мной?
Оливия уставилась на него, лишившись дара речи. Да этот человек просто возмутителен! Он заставил ее почувствовать себя какой-то кеглей, которую выставляют лишь для того, чтобы тут же сбить шаром.
– Ты до сих пор не объяснил мне конкретно, в чем будут состоять мои обязанности как твоего помощника, – заметила она сквозь стиснутые зубы.
Гил подошел к окну. Его манера держаться напоминала о гибкой грации черной пантеры. Глубоко засунув руки в карманы брюк, он произнес:
– Ты слышала, что я говорил на совещании сегодня утром. «Бофор» обладает солидным списком надежных клиентов в Англии, но агентству нужны иностранные заказчики, если оно хочет расширять свою деятельность. Ряд клиентов моей фирмы «Россаро эдвертайзинг» планируют начать кампанию в средствах массовой информации Англии. «Бофор» может заполучить соответствующие контракты, но только при условии, что мы сможем убедить их, что наше агентство способно обеспечить, так сказать, широкий размах, который они ожидают.
– И мы можем предложить им рекламные акции широкого масштаба?
– Думаю, что да. Если они будут хорошо спланированы и выполнены. И здесь важна твоя роль. В качестве моего помощника ты, я думаю, возьмешь на себя часть ответственности по ознакомлению потенциальных клиентов с нашими возможностями.
Гил отвернулся от окна и строго посмотрел на нее.
– Это труднее, чем та работа, к которой ты привыкла, но я думаю, тебе она понравится. Разумеется, если ты не позволишь, чтобы твои личные чувства встали между тобой и работой.
Оливия ощетинилась. Вероятно, Гил способен разделить свою жизнь на два четко обособленных участка – деловой и личный. Однако она сомневалась, что ей это удастся с такой же легкостью. В данный момент ее мысли были в страшной сумятице.
У нее все еще оставались кое-какие вопросы относительно его предложений по развитию фирмы, но она уже видела, что его планы могли действительно пойти на пользу компании, если за них взяться с умом. Ее деятельный мозг уже оценил возможности, которые открывает новая должность. Но она испытывала страх от сознания того, что ей предстоит работать в такой близости к Гилу. Ведь даже находясь в одной комнате с ним, она чувствовала, что ей как бы что-то угрожает.
– Я постараюсь, – сказала она обреченно.
– Да уж, сделай милость, – ответил Гил. – Я не сторонник предоставления «еще одного шанса».
Оливия подумала, предчувствуя беду: это сказано о деловых отношениях или личных?
Он посмотрел на часы, как бы намекая, что беседа закончена.
– Я согласен предоставить неделю, чтобы ты закончила все дела на прежнем месте. После этого ты начнешь работать здесь. – Он указал в сторону соседней комнаты.
Оливию охватила дрожь, когда она поднялась, чтобы уйти. Почему у нее возникло ощущение, будто он ей угрожает?
Оливия шла домой, замерзая на диком холоде, и мечтала поскорее добраться до квартиры и как следует отдохнуть. После напряженной недели ей хотелось немного понежиться. Оливии удалось передать все свои дела бывшим сотрудникам, но ради этого пришлось работать каждый вечер. Сегодня она твердо решила уйти домой вовремя и немного поднабраться сил перед мучительным моментом – предстать завтра поутру перед Гилом. Эта перспектива вызывала в ней ужас, но она усилием воли отодвигала неприятные мысли в сторону.
Быстро принять душ и переодеться, затем сесть с подносом на коленях перед телевизором и посмотреть за ужином старый фильм Хичкока. Вечер, таким образом, будет заполнен, а мыслям о том, что ожидает ее завтра, будет поставлен заслон. Оливия достала из холодильника коробку с замороженной пиццей, переложила ее на стеклянное блюдо и поставила разогреваться.
Едва она приняла душ и еще не вытерлась, как в холле раздался сигнал домофона. Слегка раздраженная, Оливия завернулась в полотенце и выскочила из ванной в холл, по пути щелкнув выключателем.
– Кто там?
– Это я.
Так мог ответить единственный человек, высокомерно-самонадеянный и совершенно уверенный, что она сразу же узнает его голос. Инстинктивно Оливия плотнее завернулась в полотенце. Что нужно Гилу в ее доме?
– Что ты хочешь?
– Поговорить с тобой.
– Да? О чем?
– Не по домофону, – нетерпеливо выдохнул он.
– Не самый удачный момент для разговора. Я только что вышла из душа, – возразила она.
– Неужели?
– Я стою у аппарата. На мне ниче... – Оливия опомнилась и быстро прикусила язык.
– Что, ты совершенно обнаженная? Не беспокойся, я не ослепну.
В его стальном голосе слышались насмешливые ноты, и Оливия почувствовала, как покраснела. Зачем ей надо было говорить ему о своем виде?! Почему вообще она не придумала какую-нибудь более солидную отговорку, чтобы Гил сразу же понял, что его визит ей неудобен.
– Я впущу тебя, когда оденусь, – коротко сказала она.
– Ради бога, Оливия. На улице мороз.
– Все же не так холодно, как в Сибири, – возразила она с выдохом и отключилась с удовлетворенным щелчком.
Оливия направилась в спальню. Спешить она не будет. Пусть немного померзнет. Не хочет ждать – пусть уезжает. Она открыла тяжелую дверцу большого шкафа и перебрала его содержимое. На свой собственный вкус она бы выбрала шелковую ночную рубашку и цветастый китайский халат, однако не может же она выйти к нему в таком виде!
В конце концов она остановилась на одежде, которая не должна вызывать ассоциаций с сексом, и, вытащив серый мешковатый спортивный костюм, разложила его на кровати. Розовые и изумрудные полосы на нем оживляли общий колорит, однако никто не посмел бы обвинить ее в том, что она надела этот костюм с целью кого-нибудь соблазнить.
