Тому оставалось только молча следить за ее поспешными сборами. Он так сильно прижался лбом к дверному косяку, что у него появилась бордовая отметина на коже. Но он не замечал физической боли, куда сильнее была боль душевная. Он понимал, что Кэтти настроена серьезно, но не мог найти слов, чтобы заставить ее остаться.
Обнаружив на своем пороге заплаканную Кэтти с чемоданом, Билл был удивлен и озадачен.
— Что случилось?
— Я… я поссорилась с Томом. И мне больше негде жить.
— И ты решила переехать ко мне?
По интонации Билла Кэтти не поняла, рад он ее приходу или нет.
— Я не знала, куда пойти… — робко начала она, поставив чемодан на землю.
— Ладно, заходи. Не прогонять же тебя. Только не рассказывай прислуге о том, что у нас роман.
— Почему? — спросила Кэтти, чувствуя, как ее переполняет обида. Неужели Билл стыдится ее?
— Потому что не пройдет и дня, как об этом пронюхают журналисты. Тебе это нужно?
Кэтти смутно представляла себе, что значит быть объектом внимания прессы, но интуиция подсказывала, что это не самое приятное из ощущений.
— Хорошо. Я никому ничего не скажу. А если меня спросят, то отвечу, что ты был столь добр, что позволил сироте пожить у тебя некоторое время.
Билл широко улыбнулся. Было ясно, что слова Кэтти понравились ему. Зато Кэтти это задело за живое. Она считала, что они с Биллом не делали ничего предосудительного. Так чего им стыдиться? Но сейчас она была не в том положении, чтобы спорить и отстаивать свою точку зрения. Жаль, что Кэтти сразу не поняла, что в доме Билла никто никогда не станет прислушиваться к ее мнению. Сейчас же она благодарила его за то, что он позволил ей остаться в его особняке.
— Я попрошу Долорес подготовить комнату для гостей. А мне пора на работу.
— Но сегодня ведь воскресенье, — удивилась Кэтти.
— У хозяина большого бизнеса нет времени отдыхать, — нравоучительно ответил Билл.
Кэтти только тихонько вздохнула. Затем приподнялась на цыпочки и поцеловала Билла в губы.
— Я буду ждать тебя.
— Возможно, я задержусь. Я договорился поиграть с партнерами в гольф. — Заметив огорчение Кэтти, Билл погладил ее по голове. — Ладно, не расстраивайся. У нас много времени впереди.
Билл препоручил гостью служанке и умчался на работу. Долорес была высокой дородной латиноамериканкой лет двадцати семи. Она критично осмотрела Кэтти и спросила:
— Чемодан сами-то донесете или попросить кого помочь?
— Не беспокойтесь. Я сама, — ответила оробевшая Кэтти.
— Тогда следуйте за мной. Спальня для гостей располагается во флигеле.
— Как? Даже не в доме? — спросила удивленная Кэтти.
Прошлую ночь она провела в доме Билла, но, поскольку они приехали после полуночи, никто из слуг их не видел. Однако не означает ли распоряжение Билла поселить ее во флигеле то, что они будут встречаться урывками, тайком? И кто к кому будет бегать под покровом темноты? Уж не достанется ли эта унизительная роль ей? Представить, что хозяин большого промышленного концерна, взрослый мужчина, будет пробираться по ночам в спальню молоденькой гостьи, представленной в доме сиротой, — почти немыслимая задача.
Вечерело. И в доме уже зажгли свет. Кэтти с тоской посмотрела в сторону желтых окон, пытаясь рассмотреть среди силуэтов фигуру Билла. Однако разум и сердце подсказывали, что хозяин еще не вернулся. С момента ее переезда прошел уже целый месяц. А она по-прежнему обитала в гостевом флигеле. За это время Кэтти ни разу не пожаловалась Биллу, боясь, что тот сочтет ее неблагодарной. Чем ей было плохо? Она была свободна и независима. Могла уходить и приходить в любое время. Завтракать, обедать и ужинать ее приглашали в особняк.
Работу в цветочном магазине Кэтти по настоянию Билла бросила. Он считал, что это неподходящее дело для молодой и красивой женщины. К тому же ей нужно получить образование. С последним Кэтти была согласна. Она и сама мечтала учиться. Правда, время шло, а ничего не менялось. Кэтти целыми дня тосковала в своей комнате. От безделья и мучивших ее вопросов она начала вести дневник. Вернее, первую запись она сделала в первый день своего пребывания в доме Билла.
Сейчас, когда она перечитывала первые три строчки, они казались ей такими наивными, что Кэтти с трудом сдерживала снисходительную улыбку.
«Я буду жить с Биллом!!! Я так счастлива! Теперь мы будем неразлучны. Сегодня начинается новая, счастливая, полноценная жизнь! Мы любим друг друга и всегда будем вместе».
Теперь Кэтти была настроена не так оптимистично. В ее записях встречалось все меньше восторженных восклицаний. Неопределенность положения угнетала ее. К тому же она очень соскучилась по Тому. Ей уже не хватало ежедневной болтовни ни о чем. Более того, Кэтти страдала от одиночества и непонимания.
Домашняя прислуга по-прежнему была в неведении — или делала вид — относительно истинных отношений Билла и Кэтти. В присутствии хозяина все служанки обращались к Кэтти «мисс Холмс», а когда Билл уходил на работу, то редко кто вспоминал о недавней почтительности и вежливости. Впрочем, Кэтти это нисколько не задевало. Напротив, она чувствовала себя раскованнее, когда к ней обращались по имени и без всяких «мисс».
Иногда, чтобы хоть чем-то заполнить день, она помогала пожилому повару мистеру Джэкобсу нарезать овощи для салата или помыть фрукты.
Однако стоило Биллу узнать о ее добровольной «подработке», он строго-настрого запретил мистеру Джэкобсу «эксплуатировать бедную сироту». А саму Кэтти Билл отругал, когда они остались наедине.
Кстати о том, как им удавалось побыть вдвоем, вдали от любопытных глаз. Кэтти напрасно беспокоилась. Билл почти каждую ночь проводил в ее флигеле. В редких случаях она поднималась в его спальню сама. Правда, каждый раз им приходилось придумывать предлог. То Кэтти срочно нужна была одолженная мистеру Радферну книга, то он просил ее подняться, чтобы обсудить планы на ее будущее.
И только когда они оставались один на один, Кэтти могла расслабиться и прижаться к груди Билла. Тогда она словно срывалась с цепи. Она набрасывалась на него с жадными горячими поцелуями, с ее уст срывались признания в любви. Билл тоже был пылок и жаден до ласк. Они бросались в омут любовных страстей, забыв обо всех разделявших их препятствиях. Секс стал более жестким, иногда почти грубым. Биллу нравилось чувствовать свое превосходство над Кэтти. Иногда ей казалось, что Билл вовсе не любит ее, но она тут же отметала эти мысли. Разумеется, он любил ее так же сильно, как и она его. А то, что иногда он позволяет себе повысить на нее голос или чересчур сильно прижать ее руки к кровати, всего лишь проявление его характера. Подумаешь.
