— У меня же денег нет.
— Ах да. Ну ничего. Ты заработаешь, я уверена.
Девушки помолчали, сидя в абсолютно одинаковых позах и размышляя каждая о своем. Если бы кто-то со стороны посмотрел на них сейчас, то нашел бы этот дуэт весьма привлекательным: Тина, темная, как шоколадка, и Синди — белая, как молочное суфле.
Синди спохватилась:
— Слушай! Мы совсем забыли! Ты мне начала говорить про бал. Расскажи все, что знаешь.
— О! Это целая история! — Глаза Тины загорелись восторгом: видно, рассказывать она любила. — Дело в том, что я собирала информацию об этом несколько лет. Я следила за традициями, за изменениями в конкурсах, и прочее…
— А зачем?
— Ты что! Об этом говорит вся Калифорния!
— Вся Калифорния?
Тина обреченно махнула рукой:
— А! Я забыла: ты же у нас темнота, что с тебя взять!
— Нет, ну я слышала, конечно… — вдохновенно врала Синди. — Просто раньше я думала, что поеду танцевать в Нью-Йорк, и интересовалась только тамошними школами.
— А потом передумала?
— Да. Расскажи. Мне жуть как интересно!
— Я еще в седьмом классе училась, когда стала собирать информацию об этом.
— А сколько тебе сейчас?
— Семнадцать. Я только что окончила школу. Мы с мамой пять лет назад решили, что я стану великой танцовщицей. Вот я и готовилась загодя. Естественно, давно мечтала попасть на бал.
— Здорово! — Синди искренне завидовала ей. Надо же. Бывают же нормальные родители… Впрочем, их не выбирают, и надо быть благодарной, что есть хотя бы такие, как у нее.
— Ну вот, ежегодный бал — это такое событие, о котором мечтают сотни девушек, учившихся здесь! На самом деле Бэллот — молодчина. Хотя, конечно, и страшный скупердяй. Нет, все равно молодчина! Хм…
Тина глубоко задумалась, прервав себя и пытаясь определить, какое же все-таки отношение вызывает у нее Бэллот: уважительное или презрительное. Синди негромко кашлянула, напоминая о себе:
— Это бал выпускников?
— Да! Да, это бал выпускников. Этот бал студенты называют королевской лотереей.
— То есть?
— Дело в том, что на этом балу практически у каждого студента есть возможность поймать удачу. Просто изменить свою судьбу, одним махом перепрыгнув в сказочное богатство и славу.
Синди показалось, что в эту секунду вокруг тоненько зазвенели серебряные колокольчики. Она вытянулась как струна и замерла, вслушиваясь в каждое слово Тины, словно та зачитывала ей приговор:
— Все очень просто и волшебно. Если ты не знаешь, мистер Бэллот является хозяином помимо нашей школы двух эстрадных дворцов, сети развлекательных клубов, к тому же занимается киноиндустрией… Он танцевал сам, танцевала вся его семья, в общем — тихий ужас…
— Почему же ужас-то?
Тина махнула рукой: мол, не перебивай!
— И вот представь себе, этот человечище, в чьих руках сосредоточены практически все наши с тобой мечты, на несколько дней устраивается в удобном кресле в президиуме жюри и… — Тина сделала выразительную паузу, и нервы Синди зазвенели, как струна, которая вот-вот лопнет…
— Что?!
— И он лично просматривает показательные номера всех желающих продемонстрировать свои таланты. Всех, представляешь? То есть фактически он устраивает грандиозную выставку-лотерею для своих студентов. Если не подойдут ему, кому-нибудь еще сгодятся.
— Кому-нибудь? Что ты имеешь в виду?
— Ну, например, в жюри рядом с ним сидят режиссеры, которые ставят мюзиклы… Представляешь? И прочие шоумены, известные на всю страну. Некоторые специально прилетают из Нью-Йорка.
Синди показалось, что она сейчас задохнется.
— Вот это да!
Тина кивнула, гордясь произведенным эффектом:
— Здорово, да? Теперь представляешь, как это мощно организовано? И все занимаются своим делом: выпускники показывают, на что они способны, акулы шоу-бизнеса смотрят… Бэллот всегда что-то помечает в своем волшебном блокноте и никому не показывает. Но, когда заканчивается бал, он выходит на танцпол и наизусть, без запинки, называет полтора десятка фамилий тех, кого он берет к себе в шоу.
— Класс! — громко выдохнула Синди.
— Ага! — раздался голос откуда-то сбоку. — Только радости тебе от этого никакой.
— Точно, никакой.
Синди и Тина повернули головы и увидели двух девушек, точь-в-точь как они сами: одну черную, другую — белую. Девушки стояли у стены и манерами сильно смахивали на уличных.
— А вы что, собственно, хотели сказать? — начала Тина.
— Заткнись, малышка. Не надо пудрить мозги старшим. Просто нам с тобой никогда не попасть на этот бал. Нас даже в щелочку посмотреть не пустят.
— Но почему?
Девушки покатились со смеху:
— Да перестань ты! До сих пор веришь в сказки?
— Нет, — насупилась Синди.
Та, что была черненькой, вдруг протянула ей руку:
— Я Белла. — Она надула пузырь из жвачки, и тот громко лопнул. — У меня к тебе есть разговор.
— А я Синди.
— Вот и хорошо. Мы тут случайно слышали, что тебе нужны деньги. Ну-ка встань!
— Зачем? — беспомощно спросила Синди, но все равно поднялась.
— Ага… Ага… Задница подойдет. В общем, у нас для тебя есть работа. — Она надула еще один пузырь.
— Какая работа?
— В стриптизе. Ты вроде хочешь танцевать, милочка?
— Это не мой профиль.
— Да ладно, не твой профиль! У тебя фигура подходит — очень даже твой профиль! На. — Она протянула Синди какую-то визитку. — Позвони сегодня. А лучше сразу приходи.
— Я же сказала, я стриптизом не занимаюсь.
— Да ладно тебе! Работа непыльная. Тебе даже спать ни с кем не придется. Если только сама захочешь. Но тогда — особая оплата. Соглашайся. Не пожалеешь. У нас всего одна вакансия.
Синди демонстративно разорвала визитку и кинула ее в мусорную корзину прямо на глазах у Беллы. Та возмущенно фыркнула, перекатив жвачку за другую щеку.
— Ей работу на блюдечке преподносят, а она…
— Я уже все сказала. — Синди отвернулась от них, давая понять, что разговор окончен. — Надеюсь, мы больше не увидимся.
— Я тоже надеюсь. Но если ты передумаешь и придешь просить другую визитку, то знай: я ее тебе не дам! Пошли отсюда…
Они удалились, а Тина помахала ладонью перед лицом:
— Фу! Какой гадостью они надушились? Мужской одеколон за пять центов?
Синди вздохнула, вспомнив чарующий запах, исходивший от Джи, и вдруг поняла, что сильно соскучилась по нему.
— Слушай, сколько времени?
— Около часа. Пора обедать. Пойдем, может, посмотрим какие-нибудь кафе поблизости?
Синди вежливо помолчала, потом сказала:
— Ты иди. А я сегодня… В общем, я уже договорилась о ланче.
