убрала ее подальше, окунаясь в рутину повседневных дел. Сегодня динамическая пауза выпала мне: мы с классом в составе пяти человек пошли во двор. Погода нереально баловала: в такую только целоваться под желтеющими кронами лип или гулять за ручку с любимым. Возможно, я еще открою для себя эти прелести. С Русланом у нас абсолютно не было конфетно-букетного этапа. Романтику влюбленности мы проскочили в бешеном ритме его расписания и моей заботы о его дочери. Да, я запретила себе думать о Соне, как о своей. Теперь я свободна и могу пробовать новое. Любовь. Семья. Материнство. Только так, чтобы я была не винтиком, вставленным в функционирующий организм, а системой, образующим элементом, важной составляющей, без которой все пойдет прахом. В семье Гордеевых меня слишком легко заменили. С реально нужными так просто не выйдет…
— Привет, — улыбнулась в телефон. Марина звонила, подруга по институту. Именно ее я навещала в Бурденко, когда встретила Руслана и Соню. После аварии и реабилитации мы с Мариной стали подругами. Она правда три года назад замуж вышла и в Питер уехала, но мы иногда созванивались. Ей одной из первых дала новый номер телефона. — Дела так себе. Я теперь официально разведенная.
— Слушай, Оль, — взбодрилась Марина, — а приезжай в Питер. Я центр по реабилитации детей с ОВЗ открываю. Мне просто необходим грамотный специалист, которому могу доверить руководство.
— Марин, я даже не знаю… — предложения огорошило.
— Подумай, Оль. Подумай. Ты мне нужна!
Над предложением Марины размышляла пару дней. Что меня, собственно, держит в Москве? С мужем развелась. Дочери у меня, получается, больше нет. Только работа, но я не единственный педагог, да и помогать детям прекращать не планирую, просто здесь мне тяжело, здесь мое прошлое, а я хочу смотреть в будущее. Москва слезам не верит, но я больше не верю ей. На предложение подруги я ответила да.
Дальше меня завертело и закрутило. Некогда было грустить и печалиться. Я написала заявление, выставила на продажу квартиру и, дорабатывая положенные две недели, собирала нехитрый скарб.
Попрощавшись со своим прошлым окончательно, загрузила вещи в машину и поехала в Северную столицу. У меня было в планах купить квартиру, очень надеюсь, что денег с продажи московской хватит, но пока сняла приятную евро-студию недалеко от новой работы.
Дом хоть и старый, но ремонт свежий, приятный, современный. Светло — это главное, уют я добавлю сама. Любимым местом в квартире стал небольшой французский балкончик: холодным осенним утром я варила жгучую арабику и с чашечкой из костяного фарфора выходила встречать новый день. Неважно, что дождь, пасмурно и влажная взвесь холодила лицо. Мне было хорошо. Я вырвалась из клетки. Нет, это не мой брак и материнство. Это несбыточные надежды и мечты. Людям свойственно ожидать чуда. Со мной не случилось, бывает, но я переживу. Теперь кажется, что все эти годы любила мужчину, который не мог или не хотел полюбить меня. Больше не было злости, только тихая грусть. Это пройдет. Все проходит.
Уже в Питере, обосновавшись в новой квартире, я занялась изучением трастового счета. За шесть лет брака Руслан положил на мое имя четыре миллиона. Переболев, я смогла трезво рассудить и не бросаться заявлениями, что мне ничего не нужно от бывшего. Даже горько шутила про себя, что это он зарплату мне складывал: услуги няни, домработницы и любовницы оплачивал. Глупость, конечно, но я имела право так думать. Пусть эти деньги послужат про запас — на новую жизнь.
— Как у нас дела? — зашла в один из классов. Ремонт практически закончился, осталось покрасить стены. Рабочие работали резво, но я предпочитала контролировать. Я легко перевоплощалась из директора в педагога, затем в завхоза и обратно. Взялась за новый центр с энтузиазмом, как к собственному детищу. Мы с Мариной совпали в нашем видении и концепции, теперь много работали.
— Как пахнет краской, — сморщилась. Удушливый запах. К горлу подкатила дурнота, ноги подкосились, в голове туман…
Глаза уже открыла в карете скорой помощи: надо мной встревоженное лицо подруги, рабочих и фельдшера.
— Давление нормальное, — объявил он. — Кожные покрова чистые, температуры нет, — записывал. — Девушка, сдайте анализы на анемию. Бледность неестественная, — затем зрачки осмотрел и тихо так: — Вы в положении?
Я замерла испуганно. В каком таком положении? Неужели… В голове отбойный молоток или тупая пила по натянутым нервам. Когда у меня были месячные?! Господи, я даже не помню! В стрессе обо всем забыла, да и цикл никогда не был стабильным. Гинекологи в один голос твердили: родишь и устаканится… Родишь. Я звонко рассмеялась. Нет, Бог не мог так пошутить надо мной!
На следующее утро я пошла в лабораторию и сдала кровь на хгч. Тест на беременность не делала. Результат на следующий день совершенно точный — я беременна. Абсолютно спокойная направилась в частную клинику на УЗИ.
— Что у нас тут? — врач водила по моему еще плоскому животику аппликатором. — Уже приличный срок, четырнадцать недель. Даже пол уже можно сказать. Хотите узнать?
Я растерянно улыбнулась. Сложно поверить, что это со мной происходит. Мы так давно с Русланом не спали, как раз месяца три или около того… У него всегда была отличная реакция, а презервативы не любил. Шесть лет она не давала сбоя и вот… Когда мы разошлись. Когда он встретил свою истинную любовь. Когда нас окончательно не стало, я получила свою частичку Гордеева. Руслан ведь не хотел от меня детей, прикрываясь разными предлогами. А я хотела. Всегда хотела родить от него. Любила ведь. С любимым всегда хочется разделить счастье родительства.
— Скажите, — произнесла робко. Конечно, я не буду делать аборт. Мне двадцать восемь, и я готова к ответственности. Столько лет растить чужого ребенка, а своего убить… Нет!
— У вас мальчик! Прекрасный длинноногий мальчик! Смотрите, какие длинные бедренные кости, — повернула ко мне экран. — Высоким будет.
В отца, подумалось мне.
Из клиники вышла одухотворенной. Теперь у меня точно будет все хорошо. Я так рано потеряла маму, потом мыкание по общагам без возможности позвонить и поплакаться кому-нибудь родному. Теперь у меня всегда будет родная кровиночка. Мы всегда будем вместе.
Три месяца спустя
Руслан
Я вернулся домой уставший, как ездовая собака. Восьмичасовая операция, очень сложная и трудоемкая, прошла успешно, но пациенту предстоял долгий путь реабилитации. Я лично взял это на контроль. Команда сделала все, что могла, теперь только его воля к победе. После таких сложных будней я высосан и физически, и морально.
Только
