Лия открыла глаза: Джейсон сидел на кровати около нее, уже полностью одетый.
– Ты уходишь? – спросила она, все еще немного одурманенная сном. – Но… почему? Куда ты так спешишь? Разве ты не можешь, по крайней мере, остаться на завтрак? Сегодня ведь суббота.
– Да, я знаю, – с мрачным видом отозвался он.
Именно тогда до нее дошел смысл его слов. Он уходил от нее навсегда! Она мгновенно проснулась и широко раскрыла глаза.
– Я сказал тебе вчера вечером, что я не тот человек, который тебе нужен, – намеренно жестко произнес он. Ты попросила меня остаться. Я остался. А теперь ухожу.
Лия удивленно заморгала. По его словам получилось, что он – добродетельный страдалец, чуть ли не святой, который был вынужден помимо собственной воли выполнить тяжелую и неприятную работу, чтобы помочь отчаявшейся женщине.
– Ты, конечно, долго отнекивался, но потом все-таки действительно остался, – согласилась она сладким тоном. – Хотя, если бы ты не сидел сей час перед моими глазами, я бы подумала, что все это мне приснилось.
– Я не делал ничего против твоей воли, Лия, – напомнил он ей.
Она невидящим взглядом уставилась на него, думая о том, что дала ему намного больше, чем когда-либо давала Карлу. Но и получила взамен неизмеримо больше. Он был невероятно чуток и ласков с ней. И не сказал ни единого обидного слова по поводу ее шрамов. Наоборот, даже поцеловал их.
– Ты сказал, что до недавнего времени у тебя была подруга, – как можно более спокойно произнесла она, хотя внутри ее грызло отчаяние. – Почему бы мне не стать твоей новой подругой? Я ведь ничего от тебя не требую.
– Повторяю: ты нуждаешься в мужчине, который сможет полюбить тебя по-настоящему, Лия. Тебе нужна семья, дети. Я не тот человек.
Ох, как больно слышать его утверждение, что он никогда не сможет полюбить ее!
– Ответь мне откровенно… Это… из-за моих шрамов, да? – У нее никогда еще не было такого жалобного, несчастного голоса.
– Не будь смешной! Сколько раз я должен говорить тебе, что твои шрамы нисколько не бес покоят меня? Если ты хочешь знать правду, это все из-за моей покойной жены. Ты, как и все остальные, наверняка считаешь, будто я женился на ней из-за денег. Но это не так! – чуть ли не прорычал он. – Я любил Карен. Наблюдать за тем, как она умирает, было ужасно. Невыносимо. Мне хотелось умереть вместе с ней.
– Я… прости, – заикаясь, проговорила Лия, пытаясь справиться с эмоциями, которые породило в ней его сердечное признание.
Острое чувство пополам с ревностью. Но как можно ревновать к умершей женщине? Внезапно в ее душе появился страх: неужели ей больше никогда не испытать сладость поцелуев Джейсона.
– Прости, пожалуйста. Я не знала этого. Слезы кололи глаза.
– Пожалуйста, не плачь, Лия. Прошедшая ночь была удивительной. Мне никогда не забыть ее. Но будет лучше, если мы на этом и остановимся.
– Да, – согласилась она, украдкой смахивая слезу.
В течение долгой минуты они сидели в напряженной тишине, каждый погруженный в собственные мысли.
– Ты все еще собираешься увольняться в понедельник? – спросил наконец он.
– Да, – кивнула она – Да, я думаю, что так будет лучше всего.
– Ты права. Конечно.
Лия вздохнула. Ей придется еще отработать две недели, и это будет очень тяжелое для нее психологическое испытание.
– Я дам тебе отличные рекомендации, – сказал Джейсон.
Она бросила на него внимательный взгляд и рассмеялась.
– Не надо. Обойдусь. Джейсон резким движением встал.
– Я должен идти.
Лия не могла смотреть на него. Ей хотелось лишь одного: скорей бы он ушел. Иначе она разрыдается и выставит себя полной дурой.
Когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее в лоб, она вся съежилась, почувствовав себя чуть ли не оскорбленной.
Что за холодный, снисходительный поцелуй? Она еще не забыла его ночных поцелуев, жарких, страстных…
– Уходи. Не люблю жалость! – вырвалось у нее.
Лия не видела, как он ушел, только услышала стук входной двери. Словно закрыли крышку гроба. И наступила полная тишина. Ужасный звук.
Девушка прижалась лицом к подушке, и слезы ручьями потекли из глаз.
Джоаким поправил бабочку, затем постучался в дверь спальни Лии.
– Уже семь тридцать, – позвал он. – Скоро начнут прибывать первые гости. Я жду тебя в холле.
– Хорошо! Я скоро выйду, – отозвалась дочь.
Едва Джоаким спустился вниз, в просторный холл, по селекторной связи раздался голос сотрудника службы безопасности, сообщившего о прибытии такси.
– Надеюсь, это не мой главный гость, – пробормотал Джоаким.
Он хотел было вернуться к Лии и попросить ее поторопиться, но она как раз появилась наверху и стала спускаться вниз по лестнице. От ее вида у него буквально перехватило дыхание.
Лия была одета в черное платье, длинное, изящное и необычайно сексуальное, с длинным тонким вырезом на спине. С ее светлыми волосами оно смотрелось фантастически! Джоаким не помнил, чтобы дочь носила когда-нибудь платья черного цвета. Руки и плечи оставались обнаженными, и кожа казалась еще более белоснежной, чем обычно.
Единственным украшением были сережки с длинными алмазными каплями – подарок Джоакима на день рождения. Они обошлись ему в целое состояние.
– Ты выглядишь сегодня просто ошеломительно, Лия. Всегда знал, что у меня дочь красавица, но сейчас у меня просто нет слов.
– Спасибо за комплимент! Рада, что ты одобрил мой внешний вид.
Джоаким никак не мог понять, что происходит с дочерью. Выражение лица какое-то странное. Да и голос напряженный. Вот уже несколько дней сама не своя. На его вопросы отвечает уклончиво и ссылается на сильную мигрень. Хотя сказать, что у нее болезненный вид, тоже нельзя. Скорее наоборот, давно она не выглядела такой красивой! По всей видимости, что-то скрывает от него. Но что? Зачем ей лгать отцу? Чем она занималась в последнее время, в чем не могла признаться?
– Это новое платье? – спросил он, открыв входную дверь в ожидании первого гостя или гостей.
К счастью, это был не Джейсон Поллак, а Хавкинсы, давнишние друзья их семьи: Найджел, хирург-ортопед, и его тихая славная жена по имени Джессика. Они вылезли из такси и, не спеша, шли к широкой каменной лестнице перед центральным входом.
– Нет, – негромко ответила Лия, издали улыбаясь направляющимся к ним гостям.
– Его купил Карл во время нашего медового месяца. Он сказал, что это самое сексуальное платье из всех, которые он когда-либо видел, и поэтому оно обязательно должно быть моим.
В данном случае Джоаким вынужден был согласиться со своим бывшим зятем. Хотя, будь его воля, он бы охотно придушил негодяя и даже не мучился бы потом угрызениями совести.
