Альф сделал рывок и схватил ее. Дыхнул в лицо. Резкий запах перегара накатил на Сигурни. И опять: «Дети спят. Если они увидят…» Ей стало еще страшнее.
— А ты, Сигурни, — прошипел Альф, — ты защищаешь ее, чудо мое!.. Ну конечно! Ты такая же, как она! — Альф рванул ее блузку, и пуговки блестящими звездочками застучали по полу. — Я же просил тебя одеваться скромнее! А ты, как и твоя драгоценная сестра, не носишь белья!
Альф грубо толкнул жену на диван, на котором только что открыл ей свое истинное лицо.
— Конечно! Ты такая же, как она! Тоже спишь со всеми! Ведь ты ее сестра.
Он сбросил свой черный свитер. Сигурни, прикрывая грудь растерзанной блузкой, соскочила с дивана и рванула было к двери. Но Альф схватил ее за темные волосы и швырнул обратно. На ее глазах выступили слезы, но она не смела закричать. Из-за детей, спящих наверху. Они не должны видеть своего обезумевшего отца. Не должны видеть мать… Эвенсон прижал ее к дивану, шаря горячими, потными ладонями по ее телу.
— Альф, не надо…
— Заткнись. — Он неуклюже уткнулся ей в шею.
— Альф, пожалуйста… — Сигурни заплакала, но вырваться уже не пыталась, почувствовав злобу и силу мужа. — Альф, перестань.
— Молчи. — Он сильно сжал ее руки и вдруг обмяк.
— Альф? — Сигурни замерла, ощущая тяжесть его тела. — Альф?
Она высвободила руки и потрясла его. Он что-то недовольно пробормотал. Сигурни выбралась из-под Эвенсона. «Слава Богу, уснул», — пронеслось у нее в голове.
…И сейчас Сигурни сидела на кухне и пила крепкий кофе. От событий вчерашней ночи хотелось плакать. От мыслей, что могло бы случиться, ее передергивало. И Сигурни решила никому ничего не рассказывать. Даже Фройдис. Нечего ей знать, что собственный муж чуть не изнасиловал жену. Узнай она об этом, с ее-то темпераментом, дело наверняка дойдет до суда. А это ни Альфу, ни Сигурни, ни тем более детям не нужно.
Сигурни допила кофе и прошла в гостиную. Альф все так же спал на диване. Невероятно красивый.
И все-таки… Что же с ними сделало время! Кто знал, что все кончится так? А как же все начиналось! Это же было самое счастливое время в ее жизни…
Сигурни подошла к окну, раздвинула шторы. Луч солнца недоверчиво коснулся Альфа, да так и остался на нем.
Влюбиться в него… влюбиться в художника. Сигурни покачала головой. Ведь у нее был такой выбор! А ее угораздило выбрать именно этого — Альфа Эвенсона!
Ее жизнь могла сложиться по-другому. Она могла быть счастлива сейчас, скажем… с тем же Магнусом! Он хоть и не так красив и талантлив, как Альф, но он любит ее. Любит ее по-настоящему. До сих пор!
Сигурни встряхнулась. Магнус? При чем здесь Ланссон? А Улав? Сигурни удивилась сама себе. В последнее время о Магнусе она думает больше, чем о Йорте. Да что с ней происходит?
О, был бы рядом Улав (или Магнус?)! Он бы помог справиться со всеми проблемами. Со всем злом, навалившимся на нее. По крайней мере, она хотя бы на время забыла бы обо всем! В его крепких, любящих объятиях.
Альф пошевелился и застонал, открывая глаза и щурясь от яркого солнечного света. Сигурни напрягалась все больше, наблюдая за его пробуждением. Он медленно сел, потирая затекшую шею. Почмокал пересохшими губами. Потрогал голову и поморщился, дыхнув в ладонь. Его жутко тошнило и мучила жажда. Он бы выпил сейчас ведро воды. Нет, два ведра. А как же болит все тело! И в голове при движениях словно разрываются световые гранаты.
Альф осмотрел комнату хмурым взглядом.
— Доброе утро. — Сигурни отошла от окна и села в кресло. Она не могла скрыть своего отвращения к Альфу и потому смотрела не прямо на него, а словно бы сквозь.
— М-м-м, — промычал он. — У нас есть аспирин?
Сигурни злобно глянула на него:
— Нету.
— Так сходи в аптеку и купи. У меня голова раскалывается.
Сигурни не пошевелилась, продолжая смотреть сквозь него.
— Ты что молчишь?
— Сам сходишь. У тебя же голова раскалывается, вот и помоги себе сам.
Альф чуть удивленно посмотрел на нее:
— Ты что, дорогуша?
Сигурни рывком встала:
— Хватит называть меня так! Мне это надоело.
Эвенсон все более удивленно смотрел на жену.
— А раньше тебе нравилось…
— Мне никогда это не нравилось! — взорвалась Сигурни. Она была просто не в силах сдержать свою злость — И я тебе много, очень много раз говорила об этом. Но ты, занятый собой и своими любовницами, никогда не слушал меня!
Альф застонал и снова лег на диван.
— О, Сигурни, не кричи! Черт, как же болит голова. Что ты на меня так взъелась?
Она рассмеялась:
— Не помнишь?
— Не помню.
Альф действительно ничего не помнил из того, что было вчера. Только Фройдис, эту неблагодарную дрянь, которая отказала ему в сексе и послала ко всем чертям, сказав, что между ними все кончено. И еще он помнил коньяк… очень много коньяка. И предстоящую выставку. Конечно же, выставку! Альф растянул пересохшие губы в улыбке:
— Сигурни! Я совсем забыл тебе сказать! У меня через месяц персональная выставка в Беринге! Это удача! Это настоящая…
— Альф, перестань! Мне плевать, что у тебя будет через месяц!
Он, непонимающе заморгав, уставился на нее. Сигурни нервно ходила по гостиной:
— Все, кончено, Альф! Мне надело! Я больше не могу так. И не хочу! И не буду… Я вчера подала на развод.
— Что?
— Что слышал! Я подала на развод, — повторила Сигурни, чеканя каждое слово. — Все! Хватит!
Она вышла из комнаты, оставив Альфа одного, так и лежащего на диване.
Днем Фройдис позвонила Сигурни и пригласила ее «на посиделки».
— Мы так давно не собирались втроем: только я, ты и малышка Агнесс, — пояснила старшенькая. — Посидим, поболтаем. Попьем акевита. Готова поклясться, что ты не пила акевит с тех самых пор, как мы стащили одну бутылочку из папиного бара!
Сигурни рассмеялась.
— О да, это точно! — подтвердила она. — Где ты его добыла?
— Да так, — кокетливо ответила Фройдис. — Один знакомый журналюга прислал.
— Ясно, — хмыкнула Сигурни. — А с чего ты вообще решила устроить вечеринку для своих любимых сестричек? — иронично спросила она. — Неужели тебе надоели многочисленные поклонники, и ты решила, так сказать, вернуться в лоно семьи?
— Что за ехидные нотки я слышу в твоем голосе? — парировала Фройдис. — И потом, разве я куда-нибудь убегала из нашего, как ты выразилась, семейного лона? Я-то как раз до сих пор ношу славную фамилию Лавранссон! К тому же мужчины для меня далеко не на первом месте. И ты прекрасно это знаешь.
— Знаю, знаю, — примирительно проговорила Сигурни. — Не кипятись. Просто у меня такое странное настроение: хочется шутить. Но получается совсем не смешно.
